Иди, вещай с горы

Эстер приехала в город вскоре после того, как Габриэл с Деборой поженились, и устроилась служанкой в ту же белую семью, на какую работал и он. Поэтому она постоянно была у него на глазах. После окончания работы Эстер всегда дожидались у черного хода молодые парни, и Габриэл видел, как она скрывается в темноте, опираясь на руку очередного поклонника, и до него, словно в насмешку над его положением, доносились их голоса и смех. Ему было известно, что Эстер живет с матерью и отчимом, грешными людьми, пьющими и играющими в азартные игры, они слушали рэгтайм и блюзы и посещали церковь только на Рождество и Пасху.

Габриэлу было жаль Эстер, и однажды он пригласил ее в церковь на свою вечернюю проповедь. Тогда она впервые посмотрела на него с интересом – этот взгляд он помнил много дней и ночей.

– Неужели такой красавчик, как ты, будет сегодня проповедовать?

– С Божьей помощью, – произнес Габриэл серьезно, и это прозвучало почти враждебно. Однако при взгляде на Эстер и звуке ее голоса сердце его екнуло, а ведь он уж думал, что подобное с ним больше не случится.

– Я приду, – ответила она почти сразу, видимо, сожалея, что, поддавшись импульсу, назвала его красавчиком.

– А тебе удастся освободить вечерок?

Эстер заулыбалась, ей доставили удовольствие эти слова, которые она приняла за скрытый комплимент.

– Не знаю, ваше преподобие. Но я постараюсь.

Когда рабочий день закончился, Эстер упорхнула с очередным кавалером. Габриэл не верил, что она придет. Эта мысль неожиданно повергла его в такое глубокое уныние, что он почти не разговаривал за обедом с Деборой. Путь до церкви они проделали в полном молчании. У Деборы была раздражавшая Габриэла привычка исподтишка поглядывать на него. Так она выражала уважение к призванию мужа, и, когда он хотел пожурить ее за это, оправдывалась, уверяя, будто боится отвлекать его от мыслей, внушенных свыше. Сегодня, когда мужу предстояло произносить проповедь, Бог был особенно близок к нему, и Деборе надлежало как помощнице Божьего избранника, как стражу, так сказать, священного храма, хранить молчание. На самом деле Габриэл был не прочь побеседовать. Ему хотелось о многом расспросить жену, услышать ее голос, увидеть лицо, когда она станет пересказывать события прошедшего дня, делиться с ним своими надеждами, сомнениями, говорить о своей жизни и любви. Но они с Деборой никогда не обсуждали подобные темы, а звучавший внутри него голос и лицо, на которое он взирал с любовью и заботой, принадлежали не Деборе, а Эстер. Габриэл почувствовал, что его бьет озноб – этот холод нес страдание и восторг, и он взмолился, чтобы Эстер не пришла.

Однако она пришла, хотя и с опозданием – пастор как раз собрался представить пастве сегодняшнего проповедника. Эстер привела с собой мать – такого Габриэл не ожидал, как не ожидал и того, что сегодня вечером ей удастся избавиться от провожатого. И все-таки она была здесь – предпочла выслушать его проповедь, а не осталась вместе с другими тешить свою плоть. Духовный подъем охватил Габриэла, сердце чуть не разорвалось, когда он увидел ее на пороге. Эстер смущенно улыбалась, опустив голову, и направилась к месту в заднем ряду. Она не смотрела на него, но Габриэл сразу понял, что его заметили. Он вдруг представил девушку стоящей на коленях перед алтарем после его проповеди, а также мать и громкоголосого картежника-отца вместе с ней. Когда женщины вошли, по церкви пронесся еле слышный шепот удивления и удовлетворения. Грешники явились услышать Божье Слово.

Даже одежда буквально кричала о греховности их жизни. На Эстер была синяя шляпка, украшенная лентами, и пышное темно-красное платье. Из ушей тучной матери свисали огромные позолоченные серьги, кожа была темнее, чем у дочери, и во всем ее облике было нечто непристойное, словно она наспех оделась – подобных женщин Габриэл видел в борделях. Они сели сзади, чувствуя себя неловко, сестры порока – живой контраст с тусклой массой истинно верующих. Дебора повернулась, чтобы посмотреть на них, и в этот момент Габриэл, будто впервые, увидел, какая черная и костлявая у него жена. Она неспособна вызвать у мужчины желание. Дебора бросила на него настороженный взгляд, и рука Габриэла, сжимавшая Библию, задрожала. Он вспомнил, как безрадостно скрипит их супружеская кровать, и ненависть к жене охватила его.

Пастор встал. Пока он говорил, Габриэл сидел с закрытыми глазами и чувствовал, как Сила Божья уходит, а собранные для проповеди слова исчезают. Вскоре голос пастора смолк, воцарилась тишина, и открывший глаза Габриэл увидел, что присутствующие выжидающе смотрят на него. Тогда он поднялся и обвел взглядом верующих.

– Дорогие братья и сестры во Христе, – начал Габриэл. Глаза Эстер были устремлены на него, и в них мерцал все тот же странный, насмешливый огонек. – Давайте склоним головы в молитве. – И, закрыв глаза, сам наклонил голову.