Иди, вещай с горы

Габриэл почти сразу пожалел о своем предложении; он не сомневался, что девушка торопится на свидание, и просто хотел убедиться в этом. Теперь, когда они вошли вместе в дом, он вдруг остро почувствовал живое присутствие юного существа, его греховность, а пустота и тишина дома предупреждали: опасность близка!

– Посиди пока в кухне, – сказал он. – Я быстро!

Слова звучали грубовато, Габриэл это понимал и не посмел посмотреть Эстер в лицо. Улыбаясь, она села за стол и стала ждать. Он старался делать все как можно быстрее – закрывал ставни, запирал двери. Но пальцы словно одеревенели, стали неловкими, а сердце чуть не выпрыгивало из груди. Габриэл подумал, что теперь заперты все двери, ведущие в дом, остался незакрытым только вход в кухню, где находилась Эстер.

Войдя туда, Габриэл увидел, что она стоит в дверях со стаканчиком в руке и выглядывает на улицу. Уже в следующее мгновение ему стало ясно, что Эстер опять прикладывалась к хозяйскому виски.

Она обернулась на звук шагов. Габриэл с гневом и отвращением переводил взгляд с нее на стаканчик.

– Вот решила немного выпить, пока тебя не было. Однако не рассчитывала, что ты меня застукаешь, – сказала Эстер, нисколько не смутившись.

Допив виски, она слегка закашлялась, как кокетливо в таких случаях делают женщины, а потом вымыла стакан под краном. Габриэл так и не понял, был ли кашель настоящим или насмешкой над ним.

– Вижу, ты сделала выбор в пользу сатаны. Ему решила служить, – зло произнес он.

– Я решила: пока жива, буду жить, как живется, – отозвалась Эстер. – Если это грех, что ж, отправлюсь в ад расплачиваться за это. Но тебе, преподобный, сокрушаться нечего: грех-то мой.

Габриэл подошел ближе – гнев переполнял его.

– Послушай, женщина, – сказал он. – Ты что, в Бога не веруешь? Он не обманывает – и говорит прямо, как я говорю тебе: душа грешника умрет.

Она вздохнула:

– Преподобный, сдается мне, что ты устал поучать бедную маленькую Эстер, желая сделать ее кем-то, кем она быть не может. Просто здесь, – и она приложила руку к груди, – ничего не отзывается на твои слова. Чего ты добиваешься? Разве не знаешь, что я уже взрослая и меняться не собираюсь?

Габриэл был готов разрыдаться. Ему хотелось протянуть к Эстер руки, спасти от гибели, к которой она так безудержно стремилась, спрятать в себе, чтобы гнев Божий миновал ее. В то же время запах виски в ее дыхании щекотал ноздри, и еще к нему примешивался легкий, сокровенный аромат кожи. Габриэл словно погружался в ночной кошмар, когда знаешь, что надо бежать, иначе тебя уничтожат, но не можешь сдвинуться с места. «Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй!» – проносилось в его голове колокольным звоном, когда он к ней приближался, теряя самообладание от ее дыхания, от расширившихся, сердитых, насмешливых глаз.

– Ты прекрасно знаешь, – прошептал Габриэл, – не можешь не знать, почему я оберегаю тебя, почему так поступаю.

– Нет. – Она покачала головой, будто сомневаясь в правдивости его слов. – Действительно не знаю, почему Эстер нельзя выпить немного виски и жить, как ей нравится. Почему ты хочешь, чтобы она чувствовала себя несчастной?

Габриэл раздраженно вздохнул, ощущая, как его начинает бить дрожь.

– Просто не могу смотреть, как ты катишься вниз. Не хочу, чтобы однажды, оказавшись старой и одинокой, ты осознала глубину своего падения, и вокруг не нашлось бы никого, кто уважал тебя.

Он испытывал смущение. Хватит объяснений – нужно скорее покинуть дом. Как только он выйдет отсюда, кошмар закончится.

– Я не совершила ничего такого, преподобный, чего могла бы стыдиться. Надеюсь и в дальнейшем ничего плохого не сделаю, – сказала Эстер.

Услышав слово «преподобный», Габриэлу захотелось ударить девушку, но вместо этого он взял ее руки в свои. Теперь они смотрели друг другу в глаза. В ее взгляде сквозили удивление и еле скрываемый триумф; их тела почти соприкасались, и Габриэл знал, что надо отступить. Но он не двигался – просто не мог.

– Однако не ручаюсь, преподобный, – предупредила Эстер, намеренно поддразнивая его, – что сумею помешать вам делать то, чего вы потом будете стыдиться.

Габриэл крепко сжимал руки девушки, словно находился посреди моря, и эти руки были спасательным кругом, с которым можно доплыть до берега. «Господи помилуй! – молился он. – Господи помилуй! Не дай упасть!» Но Габриэл не отстранялся от Эстер, как надеялся, а, напротив, притягивал ее к себе. В глазах девушки он прочитал то, чего не видел много дней и ночей.

– Нет, ты знаешь, – твердо сказал он, – почему я постоянно волнуюсь за тебя, почему страдаю, когда смотрю на тебя.

– Ты никогда ничего такого не говорил, – возразила она.

Его ладонь соскользнула на талию Эстер и задержалась там. Ее грудь слегка касалась его пиджака – тело вспыхнуло огнем, горло перехватило. Габриэла захватил мощный поток, неуемная дьявольская страсть, она несла его вперед, будто безжизненное тело утопленника.

– Все ты знаешь, – прошептал он и, дотронувшись до груди Эстер, зарылся лицом ей в шею.