Идолы театра. Долгое прощание

Огромный опыт в плане расчистки дает нам психоаналитическая негативная онтология: постмарксизм, структурализм, постструктурализм, психоанализ. Луи Альтюссер был структуралистом. В этом смысле он составлял и составляет альтернативную негативной диалектике постмодерна, с ее скользящими темпоральными означающими, онтологию избытка, имплицитно (даже через отрицание) ориентированную на позитивную метафизику присутствия в духе Хайдеггера. Хотя имманентно Альтюссер не является ни модернистом, ни постмодернистом, ни метафизиком, его катафатическая онтология подобно хайдеггерианству корректирует время пространством, историю – структурой. В результате рождается новая онтология – онтология субъекта, человека как избытка

по отношению к темпоральности и протяженности. Этот человек «зависает» в пустоте самого себя. Он не зависит от Закона, как Эдип. Он не зависит от Желания, как Анти-Эдип. Это – не человек табу (субъект идеологии) и не человек трансгрессии (тело). В конечном итоге, это –

просто человек, слишком человек, христианский субъект.

Трагический тип Альтюссера, в отличие от религиозного аскета еще не умеет следовать сердцу, не нарушая правил, как сказал бы Конфуций[200], сочетая личную свободу с социальностью, Реальное и Символическое. Нет, наш герой еще не вернулся к подлинному Отцу, но он – на полпути к Нему. Перед героем стоит задача выйти из режима зависимости от ложного «Отца».

Безусловно, тип Альтюссера – трагичен и комичен одновременно: он – радикал, который поддерживает любой радикализм, левый и правый, не потому, что ему нравится радикализм сам по себе, а только потому что радикализм импонирует его внутренней разорванности, расколотости. Этот герой всегда имеет две стороны: конструктивную и деструктивную. Его конструктивность состоит в умении освободиться от любой гегемонии, прервав ее репрессивную речь. Его деструктивность состоит в неумении обрести покой. Зависая в полной пустоте, пустой пустоте, разрывая кольца Борромео, Воображаемое, Реальное и Символическое, герой Альтюссера, по-настоящему не осознает своей внутренней трагедии: радикальный разрыв может привести его к состоянию тотального отчуждения и одиночества, доходящего до невроза, депрессии и шизофрении. Это – обратная сторона всякого анархизма. Но есть и другая сторона: «пустое» место героя могут наполнить самые тоталитарные идеологии, если герой устанет от состояния страдания, приносимого свободой, и отдаст свою свободу Другому в лице Тени, не дожидаясь идентификации с Отцом. Что ж, судьба типичного подростка от философии – налицо.