Идолы театра. Долгое прощание

Как мы знаем, в двадцать первом веке попытка исследовательницы Ханны Арендт представить нацистского преступника Эйхмана жертвой государства приводит к полной безнаказанности нацизма в виде культа всеобщей жертвы[210]. Не просто преступник становится жертвой: жертва стигматизируется как преступник. Массовое убийство в одесском Доме профсоюзов 2 мая 2014 года с самого начала демонстрировалось в украинской медиа-сфере: СМИ показывали убитых людей, но их тут же объявили «террористами», несмотря на провозглашенную цветной революцией «ценность мирного протеста», которая «срабатывала» относительно «своих». Был задействован банальный двойной код, свойственный для глобалистического деления людей на «хороших других», выгодных рынку, и «плохих других», не выгодных рынку. Смерть «невыгодных» – предмет особого наслаждения. Когда в студии журналиста Савика Шустера зло доносит весть об убитых, раздаются аплодисменты как высшее проявление эстетизации и легитимации катастрофы в обыкновенном фашизме. Этика и гносеология не в состоянии ответить на эти аплодисменты. Они бессильны перед наивной циничностью ничем не прикрытого зла. Откровенное зло не преодолевается просвещением и проповедью. Оно ухмыляется им в лицо, не скрывая себя, размножаясь в медиа-вирусах и мемах. Мифический богатырь традиционного общества размахивает мечом

директивного запрета против роя информационных пчел.

Эффективным средством сопротивления эффектам банальности зла, прозрачности зла, ползучести зла в сети является современный этический и социально-политический психоанализ. Он создает мощнейший дискурс критики манипулятивный механизмов неолиберального постмодерна. Но и здесь кроется постмодерная ловушка. Критикуя постмодерн, психоанализ перетекает от структурализма к постструктурализму, от Лакана Реального к Лакану Символического, и становится частью постмодерна. Последний, трактуя лаканизм, практически не говорит о предельном объекте-вещи, боясь перейти с медийного зяыка на тео-он-толоигческий. Онтология была бы нарушением правил игры дискурса «про». Глобальный цифровой мультикультурный мир апроприирует

психоанализ, главным предметом которого является избыток (субъект), в качестве избыточной парадигмы мысли. Происходит это благодаря общей специфике дискурса замыкаться на себе и переходить от критики к апологетике, от деконструкции к популяризации критикуемого предмета. Также особую роль здесь играет языковая

специфика именно психоаналитического дискурса: его образность, синкретичность, размытость, текучесть, метафоричность, эстетичность, пластичность – все эти «лучшие» качества для моды делают психоаналитический дискурс весьма уязвимым в плане оседлывания со стороны. Язык психоанализа открыт для бесконечной импровизации, для игры интерпретаций. Выходит, что психоанализ сам подпускает

к себе идолов рынка и становистя одним из них. Язык психоанализа, как и постмодерный язык, – одновременно привлекателльно доступен и достаточно конвенционален. Это превращает его в снобистски закрытый проект для среднестатистического пользователя, что придает ему некий эзотерический оттенок избранности, притягивая и отталкивая людей. Образуется социальное зияние, куда тут же запускает щупальца глобализм. Растерянного и лишенного массовой поддержки психоаналитика легче одомашнить и приручить.

Отсюда происходит своеобразная новая мифология тренда на психоанализ как на имиджевый товарный знак от науки, включенный в общий темпоральный поток циркуляции знаков. Борьба с коллективным Западом его же методами не приносит желаемого результата. Стремление стать сетью, чтобы победить сеть, только преумножает сеть. Этим объясняется, почему традиционное общество, особенно российское общество, так боится психоанализа: никогда не известно, куда обернется острие рационалистической критики, когда разум перейдет от разоблачения тотальности к ниспровержению дома бытия как такового. Срабатывает охранительный консервативный инстинкт Бернарда Клервоского. Мы оказываемся перед, на первый взгляд, безвыходной ситуацией заведомого информационного проигрыша: сопротивление неолиберализму методом традиционного запрета укрепляет оппонента, ибо запретный плод сладок. Сопротивление неолиберализму постмодерным методом роения способствует распространению либеральных идей путем дробления и почкования, ибо ризома засасывает в себя любой протест. Оказываться в безнадежной ситуации заранее обреченных на поражение в информационной войне также не приемлемо.