Идолы театра. Долгое прощание

Мы предлагаем следующий выход. Нужно просто принять идеологию как данность научной эписистемы, растущей из жизненного мира ученого. Речь будет идти не о кастрации Символического, которого всё равно не избежать, а о свободном выборе Символического, соответствующего самости субъекта, то есть, – о его возвращении к Отцу. Вывод С. Жижека о невозможности выхода за пределы идеологии[267]

– довольно циничен, но, всё же, наиболее свободен и сопоставим со стилем мышления самих творцов идеологии, которые могут предугадать и вписать в систему любые протесты и разоблачения. Несмотря на то, что идеологическую бездну невозможно преодолеть, особенно, если она себя не скрывает, её надо проговаривать, разоблачая в речи свои же собственные зависимости и комплексы. Но проговаривать идеологию надо особенно: без неистового одобрения, без стыдливых недоговорок, без яростной критики. Метамодерный психоанализ, изучающий речь идеологического субъекта, работает с аутентичностью в субъекте, которая всегда остается в избытке по отношению к идеологиям и сигнализирует о себе симптомами. С последними и разбирается психоаналитик, ища просветы в идеологической оболочке по наводкам сбоев дискурса и семитических миганий в речевом поведении «пациента». Для психоаналитика первым пациентом является он сам.

В ситуации гиперреализма симуляции, когда скрывать больше нечего и все желания вышли наружу, фантазмы выступают в роли симптомов, но при этом не отождествляются с ними: если неонацист говорит, что хочет убивать, не стоит обольщаться и искать подтексты, он действительно

хочет убивать, надо выяснить, какой архетип или страх стоит за этим желанием: смерти, судьбы, безопасности, вины, ответственности, пустоты? Единственный выход здесь состоит в том, чтобы работать не со скрываемой правдой, а с циничной откровенностью постправды. Либерализм – это фантазм, а не симптом, главная задача которого состоит в том, чтобы, по словам Карла Ясперса, осуществлять «идеальную легитимацию реальной агрессии», то есть, подавать некий двойной стандарт насилия в сентиментальной оболочке. Возникший на руинах консервативного мира как его «демократическая инициатива», либерализм превзошел традиционализм: разоблачающее мышление стало господствующим и превратилось в средство усиления «зла», с которым боролось[268]

.

Идеология глобализма, оглашая собственное отсутствие, функционирует в одеждах феноменологии и универсализирует свой узкий, корпоративный, партикулярный мир. Этот мир невозможно не проговаривать, даже учитывая порочные свойства дискурса замыкаться на себе и пропагандировать проговариваемое. Просто спор о глобализме должен вестись не в рамках одной парадигмы, особенно, если эта парадигма имеет глобалистические векторы, и, пребывая в ней, нельзя занять по-настоящему альтернативную сторону, выбирая между условно альтернативными вариациями одной стороны. Этот воображаемый выбор не предполагает подлинного pro et contra, а предполагает pro et pro по принципу игры в доброго и злого полицейского или формулы «Кошелек или жизнь». Должен иметь место радикальный конфликт парадигм, как бы жёстко это ни звучало.

Так, например, в двадцать первом веке усложнилась критика глобализма с позиций трансформированного марксизма: европейские левые превратились в «новых левых» и были целиком апроприированы глобальной системой в качестве имитационного альтерглобалистического протеста коммерческого толка. Определенную альтернативу сохраняют сторонники русского традиционализма, несмотря на обвинения со стороны левых либералов в гротескном консерватизме, но традиционалистская доктрина пока не является эпистемологически сформулированной. Традиционалисты ещё не в состоянии противопоставить глобализму ни гносеологической критики, превосходящей либеральную идеологическую доктрину по силе логической аргументации, ни даже симметричной по силе эмоционального воздействия идеологии. В интеракциях либералов и традиционалистов преимущественно имеет место ситуативная идеологическая война, без выявления подлинных онтологических смыслов, которые искажает идеологема. Ибо, чтобы что-то исказить, необходимо это «что-то» предварительно иметь.