Игра в Джарт

– Я не знаю. Я не человек, – так я тогда ей ответил, и отвел глаза. Я смотрел на горы, исчезающие в далеком тумане, на верхушки буков, дубов и каштанов. На чистое синее небо, которое даже я не мог бы запятнать кровью. На любимое мною солнце. На все приближающиеся очертания горы Фавор, и сердце мое терзалось жестокой тоской. Что мне делать? Что сказать ей? Неужели мы расстанемся так же легко, как встретились? Неужели мы расстанемся так скоро?

Из гущи листвы шарахнулась вдруг стайка птиц, и, будто ударившись о небо, резко сменила направление, и понеслась вдаль, к туманным горам.

Я услышал, как всхлипнула Лепесток Ветра, и удивился, что дева такой солнечной силы может расплакаться от своих же слов. Я обернулся, намереваясь сказать ей что-нибудь глупое и веселое, скорее, в духе ло Роса, чем де Борнеля, и увидел, как между грудей ее выходит острие стрелы.

5

Еще мгновение Лепесток Ветра смотрела прямо перед собой удивленным и словно бы радостным взором – брови и уголки губ чуть приподняты, глаза распахнуты так широко, что я мог видеть отражение неба в ее зрачках – затем изо рта ее выплеснулась черная кровь, она покачнулась и рухнула на меня.

Щека ее прижималась к моей груди, пальцы, еще теплые, касались моей шеи. Острие стрелы, поразившей ее, оцарапало мне кожу, и кровь наша перемешалась.

Время застыло, завязло, исчезло, и я увидел будущее, которое никогда не наступит с такой неодолимой ясностью, словно и в самом деле мог вспомнить каждый миг.

Обнимая за плечи дивную мою мадонну Лепесток, я вдруг понял, как сильно желал и любил ее. Как хотел, чтобы она засыпала, прижимаясь щекой к моей груди, и просыпалась, касаясь моей шеи тонкими пальцами. Мог ли я построить для нее каменный дом на берегу моря? Оберегать ее в пути? Увидеть диковинные города? Волны далеких морей и пески пустыни? Познать чудеса странствий? Жить долго и счастливо? Могла ли и она полюбить меня?

Кто знает?

Она была мертва, и горячая кровь ее остывала, смешавшись с моею.

Небо, высокое синее небо качнулось над нами, и время с грохотом помчалось вскачь. Я услышал рев битвы и звон оружия. Кони понесли, и телега, чуть не разваливаясь, подпрыгивала на ухабах. Я подумал, что лошади испугались атакующих, и осознал, что перекинулся, лишь когда увидел безмерный ужас в глазах возницы, обернувшегося ко мне. Глупый виллан заорал, бросил вожжи и спрыгнул с бешено вихляющей телеги, неумело, неловко покатился к обочине, и, кажется, свернул себе шею, ударившись о дерево.

Кони, визжа, все рвались вперед. Телегу сильно занесло, и она пошла юзом. Меня подбросило, вышвырнуло прочь. Перевернувшись с усилием, как выскочившая из воды рыба, я опустился на землю, твердо упираясь копытами и пальцами правой руки, левой же удерживая тело мертвой моей возлюбленной.

Прямо перед собою увидал я конного арбалетчика. У него даже хватило храбрости выстрелить, но рука его дрогнула, и болт ушел в сторону. Я настиг храбреца в два прыжка, вырвал арбалет, им же разнес ему голову, и пошел поискать какое-нибудь тихое место, где мог бы оставить пока Лепесток Ветра.

Я шел сквозь кипящую вокруг битву без гнева, только усталость, как после двух-трех бессонных ночей, донимала меня, да еще горели веки, будто кто сыпанул песка мне в глаза. Равнодушно обходил я дерущихся, равнодушно смотрел на них, словно досужий зевака, пробирающийся сквозь рыночную толпу. Разбойники не посмели бы напасть на воинский обоз и сперва я решил, что это какой-нибудь отбившийся от своих отряд альмохадов. Но это были псы лАмори, который год уже терзавшие сердце юга, и вознамерившиеся, как видно, безнаказанно поживиться боевыми трофеями южан. Мне было все равно.

Наивно было бы думать, что и до меня никому не будет дела. Меня заметили, отовсюду доносились крики изумления и ужаса. Как обычно. А едва спустившись к старому, громадному платану, растущему у обочины, я услышал топот копыт за спиной. Пятеро или шестеро преследовали меня, один вырвался вперед. Сталь со свистом рассекла воздух, но я легко уклонился от удара, и меч задел лишь ствол дерева, рассыпая щепки.

Им следовало просто расстрелять меня из арбалетов, этим недоумкам. Могло и получиться. Но нет. Разве упустит рыцарь случай сразиться с чудовищем?

Распрямившись во весь рост, я смотрел на всадника, который никак не мог развернуть коня для новой атаки. Нервный арабский жеребец визжал и скалился, поднимался на дыбы, не желая более ко мне приближаться. Я оглядел и других всадников. Лошади под ними были, по большей части, хороши, но не боевые тяжеловесы, а обычные, верховые. Скорее всего, на обоз напали просто по случаю.

Когда всадник все же совладал с конем и направил его ко мне, я крикнул:

– Дай мне еще пару минут, дровосек. Не гневи богов. Видишь – с девушкой прощаюсь?