Игра в Джарт

– На свою беду объявился ты здесь, безымянный рыцарь! – все вопил мечник. – Знай, наступил твой последний час, ибо ты посмел оскорбить моего короля и за это дорого мне заплатишь! Не спущу тебе и бахвальства…

Дальше Гроссмейстер не слушал. Снова оглядел рыцарей, солдат и оруженосцев – мало было надежды одолеть их всех в одиночку. Всадники перегруппировались и незаметно (как им хотелось бы думать) окружали его широкой дугой. Гроссмейстер понял, что даже если одержит победу в поединке, этим не кончится. Похоже, королевские рыцари намеревались отыграться на нем за все свои унижения, коих натерпелись от Моргауза, отменного бойца, но и злодея, недостойного собственных доблестных подвигов, а уступи они и в этот раз чужеземцу, так оставалось бы им только пойти да утопиться. Нет, не будет ему ни честной схватки, ни примирения. Приготовившись к худшему, наклонился он к девице и сказал:

– Сейчас я ссажу этих двоих и разорву цепь за ними. Когда же Ашрас развернется для новой атаки, ты спрыгнешь, побежишь к лесу и спрячешься. После я тебя разыщу. Поняла?..

– О, ну опять ты! – проворчала девица. – Как надоел! Не стану я бегать. Вот еще.

С этими словами она выпростала из-за щита руку, и тотчас под копытами коней королевской рати полыхнула тонкая полоска огня. Кони в смятении пронзительно заржали, шарахнулись. Какие-то сбросили седоков, какие-то помчались к лесу. Началась свалка. Кричали, бестолково метались мальчишки-оруженосцы. Кто-то громко призывал господа (но разве до него докричишься?). От земли тянуло гарью и черным дымом, хоть пламя так же быстро угасло, как и вспыхнуло.

– Что же ты творишь, дуреха?! – выдохнул Гроссмейстер.

Глупо, так глупо выдать себя, подтвердить слова корноухого, которые сенешаль счел пустым наветом! Теперь, если королевские рыцари возьмут верх, как бы ей самой не очутиться в той клетке – так он думал, и в то же время сердце его замирало от восторга, а кровь предательски стучала в висках – еще, еще, я хочу еще, сделай это еще раз1 Он не мог поверить собственным глазам. Он хотел увидеть снова жестокое белое пламя, слетающее с тонких пальцев, легко, так легко!

– Что теперь? Убьем их всех? – перекрикивая гвалт, весело спросила девица.

Никогда еще ни одна женщина не пробуждала в нем столь сильного желания – желания схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока не вылетит вся дурь! Но сейчас он был слишком занят для этого.

– Нет, мы не будем их убивать. По крайней мере… не всех, – прижав к себе девицу, Гроссмейстер почти лег на круп Ашраса, уходя от удара меча.

Солдаты не решались нападать, но рыцари опомнились быстро и стали напирать со всех сторон. Ашрас крутился, как бес, кусаясь, разя копытами. Накинув задними, сшиб подоспевшего всадника и лошадь. Встал на дыбы, обрушил окровавленные уже передние копыта на трех солдат, норовивших достать Гроссмейстера пиками. Гроссмейстер, перехватив топор по центру рукояти, больше отражал удары, стараясь оглушить и обезоружить противников, повышвыривать из седел, да еще поглядывая, нет ли где арбалетчиков. На его удачу, ни у всадников, ни у стражи арбалетов не было.

Но недолго бы он так продержался: рыцари, лишившиеся мечей, пускали в ход ножи и мизерикорды, а рыцари, лишившиеся коней, атаковали пешими. И солдаты осмелели, увидев, что нет в этом бою убитых, а только раненые.

Да, слишком много их было. Он раскрутил мельницу, отгоняя всадников, чтобы дать Ашрасу (и себе, если уж начистоту) небольшую передышку, и чуть не пропустил удар мечом – пеший рыцарь кинулся к нему с угрожающим воплем, целясь рубануть по ноге. Гроссмейстер саданул по клинку секирой, рыцаря занесло, но острие меча все же чиркнуло по бедру. Хоть рана была неглубокой, кровь сразу пропитала штанину, и ткань противно липла к коже. Свирепея, он выругался, крикнул:

– Землю жрать горстями будешь! – подбодрив речистого мечника, соколом летевшего к нему. Зацепил секирою меч, выкрутил, вырвал из рук, услышал, как хрустнуло сломанное запястье. Мечник закричал, поднимая щит, прижав к груди искалеченную руку, и Гроссмейстер ткнул его лабрисом в открывшийся бок – острия легко прорвали кольчугу, вошли в плоть.

Тут же саданул по Моргенштерну заходившего справа здоровяка – рукоять не переломилась, но с силой врезалась в лоб рыцаря. Детина, нелепо взмахнув руками, перелетел через круп коня и грохнулся оземь. Ашрас развернулся, прижав уши, куснул напирающего сбоку мышастого жеребца, а Гроссмейстер огрел всадника между лопаток тяжелой, с железной шишкой, рукоятью лабриса. Рыцарь клюнул носом в конскую шею, но в седле удержался. Когда его мышастый снова попер грудью на Ашраса, Гроссмейстер отразил удар клинка секирой, и хватил всадника кромкой щита в висок. Щит дал трещину, шлем рыцаря промялся и он мешком свалился с коня.