Игра в Джарт

– В чем-то ты прав, – сказал Гроссмейстер. – Привычки рыцарей моего Ордена просты: убивать и умирать, поскольку знают они лишь одно дело – войну. И эта история тоже начинается с кровавого побоища, а кончается проклятием. Но сам суди. Те девы-заклинательницы (а если верить хроникам ордена, неистовые фурии в черном, дикие, безумные, с летящими по ветру долгими волосами, с пылающими факелами в руках) прежде, чем сгореть со своими священными рощами, прокляли гроссмейстеров Ордена, от первого и до последнего, во веки веков, за жестокость и святотатство. И, как друиды оказались бессильны перед нашими мечами, так рыцари Ордена не могли защититься от их колдовства. Потому был созван Капитул. Долго спорили командоры и долго думали, но, в конце концов, вопрос решился по-солдатски просто: раз нельзя избежать последствий проклятия, так надо внести его в кодекс. Посему те страшные заклятия сделали правилами для гроссмейстеров Ордена, от первого и до последнего, во веки веков, оградив их тем самым, как было сказано, против заклинаний женщин, и кузнецов, и друидов, а так же против любого знания, которое может повредить телу и душе.

– Да иди ты! – не поверил Маредид. – Те страшные заклятия вы просто сделали своими правилами? И все?

– И все, – кивнул Гроссмейстер. – С тех самых пор гроссмейстеры не могут владеть никаким имуществом – даже оружие, которым я сражаюсь, формально принадлежит Ордену. Что же до жен, так никто из рыцарей Ордена не вправе жениться, пока состоит в братстве. Впрочем, это не мешает им распутничать в свое удовольствие – чему я живое доказательство. И отсюда последнее – у меня нет имени, потому нет и гордости, но разве прежде оно у меня было? Я бастард. И вот что я тебе скажу: тем друидам стоило подумать лучше над своими заклятиями, ведь, как ни посмотри, со всем своим колдовским могуществом, в тот раз они опростоволосились изрядно.

Маредид уже чуть не рыдал от смеха, свесившись на шею коня. Найдя в себе силы подняться и стараясь сдерживать одолевавший его хохот, он сказал с деланной серьезностью:

– Это старое заклятие, безымянный, очень старое и очень страшное. Но где же было знать тем бедным друидам, что растратят они его на таких толстокожих, бесстыжих остолопов? И, хоть без имени ты не горюешь, но негоже человеку быть одному. Вот что я скажу тебе: был один герой в древности, и был он так же трижды проклят, и обошел третье заклятие еще ловчей – он взял себе в жены цветочную деву, сотворенную из цветов ракитника, таволги и дуба, видом подобную цветам. Так и ты себе какую-нибудь, да найдешь, верь мне – в наших краях не повывелись еще все феи. А мадонну, уж не обессудь, я возьму за себя!

И, расхохотавшись от души в ответ на свирепый взгляд Гроссмейстера, близнец сенешаля затянул вдруг звонким, высоким голосом:

…Девочка, дева-цветочекСтучит у меня слева, нет мочи…[8]

И так, весело распевая, Маредид ап Кинан, веселый рыцарь, пустил своего гнедого с белыми бабками и белою же звездою во лбу галопом, рисуясь перед белокурой девицей, что, проснувшись от песни, теперь смотрела на него. На скаку сорвал дикую розу, до крови разодрав себе пальцы, сделал круг, горяча коня, вернулся и протянул тот цветок девице той со словами:

– Вы стократ прекрасней дикой розы, мадонна, но прошу вас принять ее в знак моей вечной…

Не дав ему договорить, Гроссмейстер выхватил цветок (изрядно, надо сказать, уже потрепанный да еще запятнанный кровью) из рук его, процедив сквозь зубы:

– Я заставлю тебя это сожрать!

И, разгневавшись жестоко, смял он бедную розу в кулаке, а кулак занес для удара, но рыцарь-близнец, больше прежнего хохоча, увернулся, пришпорил жеребца и тот рванул с места, будто за ним демоны гнались. Ашрас, злобно всхрапывая, сорвался в галоп за ним, ни в чем не желая уступать гнедому, и так они мчались друг за другом по ковру красного вереска, и пурпурного, и лилового, и белого, под высоким синим небом, вечным небом, смеясь и переругиваясь, и злонравная белокурая ведьма хохотала звонче всех.

12

Внезапно перед всадниками открылось море.

В лучах заходящего солнца горела золотым и багряным тихая равнина вод и перья чаек отливали розовым. За туманной дымкой, вдали, можно было разглядеть побережье острова Друидов. Прямо под серой скалистой стеной, которой обрывалась пустошь, раскинулись луга, плодовые сады, живые воды, рыболовные тони и пахотные поля, окружавшие прекрасный замок. Множество кораблей заходило в гавань.

Замок высился над морем, крепкий и красивый, превосходно защищенный против всякого приступа и осадных орудий, а главная его башня была построена из огромных, хорошо обтесанных каменных глыб.

– Это и есть Гавань Отчаяния! – окоротив коня, гордо повел рукою Маредид.

– Гавань Отчаяния?! Ты шутишь? – Гроссмейстер поморщился и тут же вздохнул. – Нет, ты не шутишь…

– А крепость зовется Корбеник, что значит – Замок Спасения. И крепость, и дорогу, по которой прибыли мы сюда, некогда выстроили великаны, одолев прежде драконов, что гнездились здесь, на скалах…