Иллюзия закона. Истории про то, как незнание своих прав делает нас уязвимыми

В реакции Министерства юстиции на то, что суды неоднократно указывали ему на незаконность действий, явно недоставало раскаяния. Крис Грейлинг написал статью в газету Daily Mail, в которой порицал «левых агитаторов», инициирующих судебные обзоры, чтобы помешать его ведомству (89), и незамедлительно ввел ограничения на возможность граждан подавать заявления о пересмотре судебных решений. Критерии предоставления юридической помощи по делам о пересмотре судебных решений были ужесточены, что привело к отсечению половины исков в период с 2013 по 2017 год. В докладе палаты общин в 2018 году выражалась озабоченность в связи с тем, что «совершенно очевидно, что эти изменения урезают количество дел, где присутствует обоснованная озабоченность правами человека и где необходим доступ к правосудию» (90).

Правительство между тем добилось своего: юридическая помощь была отменена, и миллионы людей лишились возможности подать в суд на государство. А в качестве подстраховки людей лишили еще и возможности оспаривать решения об отмене юридической помощи. Шах и мат.

И, возвращаясь к тому, с чего мы начали эту главу, следует отметить, что эти нападки на право доступа к правосудию затронули не только людей уязвимых и обездоленных, лишенных защиты закона. Они затронули всех нас. Закон LASPO был актом грубого конституционного вандализма, подрывающим связывающие нас правовые узы. Его разрушительный эффект заключается не только в искалеченных жизнях отдельных людей, не только в том, что люди в судах оказались брошены на произвол судьбы, – он очернил всю нашу систему правосудия. Дела так и не были рассмотрены, решения не были вынесены, иски, которые могли быть выиграны при наличии квалифицированного адвоката, способного юридически грамотно изложить доводы, проиграны, прецеденты так и не были созданы, несправедливые законы и политические решения так и не были оспорены. Безнравственные домовладельцы, безразличные государственные чиновники и корыстные министры получали свободу действий, наблюдая, как у их жертв из рук вырывают щиты. То, что происходит в залах судебных заседаний, отражает и формирует ландшафт нашего общества. Ущерб, нанесенный законом LASPO, неизмерим.

Правительство предупреждали. Снова и снова. Члены парламента, пэры, благотворительные организации, юристы, судьи. Его собственный Совет по гражданскому правосудию, орган, созданный для консультирования правительства по вопросам гражданского правосудия, предостерегал его против введения ограничений. Но правительству было все равно. И Минюст признал это в 2014 году. Его старшие государственные служащие признались перед Комитетом по государственным счетам палаты общин, что Министерство юстиции не проводило никаких исследований перед введением ограничений. Оно не рассмотрело, например, последствия для других областей государственных расходов. Оно даже не попыталось выяснить, не приведут ли сэкономленные на юридической помощи в виде консультаций по жилищным вопросам два миллиона фунтов к дополнительным ста миллионам фунтов расходов на лечение психических расстройств, которые придется на себя взять нашей НСЗ. «Правительство отчетливо понимало, что ему необходимо быстро внести эти изменения, – сказала депутатам постоянный секретарь Минюста Урсула Бреннан. – Не было возможности провести исследование нынешнего режима». На вопрос о том, какие доказательства были рассмотрены, последовал ответ: «Достаточно было того, что правительство выразило намерение сократить расходы на юридическую помощь» (91).

И все это, справедливости ради, было ясно еще с 2010 года. Когда в интервью Кену Кларку были высказаны опасения Совета по гражданскому правосудию о том, что расходы будут переложены на НСЗ, он легкомысленно отмахнулся от них как от «агитационной чепухи», в очередной раз вспомнив байку о самой дорогой системе юридической помощи (92). Когда беспокойство возросло после того, как Крис Грейлинг ускорил сокращение правовой помощи по уголовным делам, газета Mail успокоила своих читателей тем, что «предположение о том, что реформы мистера Грейлинга направлены против бедных и уязвимых слоев населения, крайне ошибочно. Скорее они сократят доходы некоторых из самых высокооплачиваемых адвокатов в стране, остановят заключенных, подающих необоснованные иски против государства, и перекроют кран юридической помощи для очень богатых людей» (93). Лео Мак Кинстри в газете «Экспресс» отверг предположение о том, что эти сокращения подрывают верховенство закона, усмехнувшись, что «сложно представить более абсурдные паникерские разговоры» (94).

Но это не было паникерством. Это не было абсурдом. Это было чистой правдой. Реальный и долговременный ущерб был нанесен самой сути нашей системы правосудия. Люди, которые нуждались в юридической помощи для защиты своих прав, были сознательно и преднамеренно брошены на произвол судьбы. В результате чего человеческие жизни были разрушены.