Иллюзия закона. Истории про то, как незнание своих прав делает нас уязвимыми

• Статья 11 – Право на свободу собраний и объединений. Включает право на создание профсоюзов.

• Статья 12 – Право на вступление в брак. Это право не распространяется на однополые браки.

• Статья 13 – Право на эффективное средство правовой защиты в случае нарушения ваших прав.

• Статья 14 – Запрет дискриминации.

Дискриминация в отношении юридических прав запрещена, если она основана на признаках пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальному меньшинству, имущественного, сословного или иного положения (включая сексуальную ориентацию) (51).

Некоторые из этих прав являются абсолютными. Например, право не подвергаться пыткам не может быть нарушено государством ни при каких обстоятельствах. Другие права являются ограниченными – они сопоставляются с другими интересами, скажем, национальной безопасности, общественной безопасности или защиты прав и свобод других лиц. Вмешательство государства в какое-либо право должно, как правило, быть обосновано острой социальной необходимостью, а также быть соразмерно преследуемой цели.

Статьи с 8-й по 11-ю представляют собой примеры ограниченных прав. Право на свободу слова из десятой статьи не является абсолютным – государство вправе накладывать ограничения, например ввести уголовную ответственность за разжигание вражды и призывы к насилию. Аналогичным образом, как мы с вами вскоре убедимся, несмотря на популярное представление в СМИ, право человека на семейную жизнь, гарантированное ему восьмой статьей, будет соблюдаться только с учетом общественного интереса. Оно не обеспечивает автоматического освобождения из тюрьмы или отмены депортации.

Эти права сразу же производят впечатление вполне разумных – именно такой представляешь себе толерантную, многонациональную страну. Причем толерантность и многонациональность являются ключевыми понятиями, поскольку ЕСПЧ не требует единообразия законов, культуры или политики среди всех государств-членов. При рассмотрении вопроса о том, являются ли какие-либо действия государства необоснованным вмешательством в конвенционное право, суд предоставляет государствам свободу усмотрения, признавая тот факт, что разные государства будут иметь разные взгляды. Идея заключается в том, что каждое государство сохраняет право независимо управлять собой и своим народом – просто от него ожидается, что при этом оно будет соблюдать права человека. Это очевидно из того, как сильно различаются избирательные системы, системы уголовного правосудия и другая национальная инфраструктура государств, присоединившихся к Конвенции с 1950 года.

На первый взгляд, казалось бы, мало что можно возразить против вышеперечисленных тринадцати прав и свобод. У всех них имеется – что неудивительно, учитывая их происхождение, – хорошо узнаваемый британский колорит. Споры, как правило, порождают различные их толкования – особенно когда суды, казалось бы, расширяют сферу действия конвенционных прав. Причем эти опасения нельзя назвать ни беспочвенными, ни необоснованными; сфера действия конвенции в том виде, в котором мы ее знаем в 2020 году, гораздо шире, чем могли предположить в 1951 году Максвелл Файф с соавторами. Отчасти это объясняется тем, что ЕСПЧ рассматривает конвенцию как «живой инструмент», который должен толковаться с учетом современных условий, ценностей и нравов. Неизбежно возникают и споры о том, что именно это за ценности и каким образом они определяются судами, в отличие от того, как они в явном и исчерпывающим виде определяются парламентом.

МЫ ЧАСТО СБИВАЕМСЯ С ПУТИ ОБОСНОВАННЫХ ДЕБАТОВ О НАШИХ ПОДЛЕЖАЩИХ ЗАЩИТЕ ПРАВАХ, ПРИВОДЯ ПРИМЕРЫ ИСКОВ О НАРУШЕНИИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ КАК ИСКАЖЕНИЯ ТОГО, О ЧЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ ГОВОРИТСЯ В ЗАКОНЕ.