Императорский покер

До самого последнего момента он пытался отвратить апокалиптическое столкновение. С помощью дипломатов, понятное дело, ибо это был раунд дипломатов. Еще в мае в последний раз он протянул руку к согласию – выслал в Вильно своего адъютанта, генерала графа Луи Марию Жака Нарбонна-Лару (1755-1813). Этот предполагаемый "левый" сын Людовика XV, экс-министр Людовика XVI, был классическим типом изысканного дворянина и придворного, эпигоном последних прекрасных дней Версаля. Царь принял Нарбонна 18 мая и сказал, что не уступит, что даже пойдет на конфронтацию, поскольку у него за спиной огромные пространства, в которых французы обязательно утонут. Свое упорство царь объяснял следующим образом:

- Вспоминаю, что говорил мне император Наполеон в Эрфурте. Что судьбы войны решает упорство. И вот теперь я даю ему понять, что хорошо усвоил уроки.

Только это было ложью. Упорство царя бралось из шести других источников:

   ● Англия еще раз оплатила усилия Александра золотом.

   ● Все российские сферы (понятное дело, высшие сферы) просто требовали этой войны. Если бы он отступил, Александру грозило бы "азиатское лекарственное средство".

   ● Российский штаб возлагал большие надежды на план Барклая де Толли 1807 года, с которого стряхнули пыль (втягивание противника в бездну российских степей). Потому-то Барклая де Толли назначили главнокомандующим.

   ● Мирные переговоры с Турцией близились к завершению (мир был заключен в Бухаресте, чему не смогла помешать, несмотря на все усилия, французская разведка), что давало возможность снять силы с южного фронта.

   ● Пруссия, хотя и отдала свой военный контингент Бонапарте, в тайне проинформировала Петербург, что войну станет только изображать.

   ● То же самое сделала и Австрия!

Так оно и было. Хотя тесть Габсбург и дал зятю тридцать тысяч солдат, он закрыл глаза на козни собственных министров. Австрийцы колебались (дочь Австрии к этому времени уже родила наследника французского трона), но, в конце концов, поддались нажиму русских дипломатов и изменили Наполеону. Русские несколько месяцев атаковали их угрозами ("У нас общие цели. Если Россия падет, Австрия останется одна перед лицом могущества Наполеона, и уже никто и ничто ее не спасет!") и обещаниями (отдать Валахию, Молдавию и Сербию). Главными дипломатическими агентами Петербурга в этой интриге были Давид Алопеус и Павел Шувалов. Своей цели они достигли, и, благодаря этому, Александр выиграл австрийскую раздачу седьмого раунда, тем самым выровняв стрелку весов на первый взгляд несущей пользу Наполеону матримониальной проверки. Жениться на "австрийском брюхе" ничего Бонапарте не дала. Если не считать Орленка, так ведь молокососов в армию не принимали.

В сумме: раунд закончился вничью. Наполеон совершил фатальную ошибку, не закончив перед конфронтацией с Россией испанских дел (с Испанией следовало заключить мир на каких угодно условиях или отступить из нее), в результате чего на восток он тащил сброд из всей Европы, в то время как за Пиренеями остались самые закаленные французские полки. Правда, этого сброда было больше полумиллиона, а с резервами – и весь миллион! Эта – как ее называли – "Армия Европы" или "Армия всего мира" давала Бонапарте уверенность, что в восьмом раунде он победит. Его людям – тоже, в особенности же – дипломатам.

Александр в разговоре с Нарбонном сказал под конец, указывая пальцем Камчатку на карте:

- Я не уступлю! Даже если счастье покинет меня в этой войне, Наполеон станет разыскивать меня, прося мира, вон там!

Нарбонн слегка усмехнулся, выдав улыбку, порожденную лучшими годами словесных дуэлей Версаля, и процедил:

- И действительно. Тогда Ваше Императорское Величество станет самым могущественным повелителем в Азии[105]

.

РАУНД ВОСЬМОЙ

Раунд героев и гребцов на галерах зимы

(Последняя раздача)

ТАНЦЕВАЛА ПАРА МИХАИЛОВ НА БАЛУ У СНЕЖНОЙ КОРОЛЕВЫ

Стояла теплая ночь с 23 на 24 июня 1812 года. Несколько саперов из стоявшей над Неманом французской армии переправилось через реку на русский берег. Тут их приветствовала инертная, раздражающая тишина. Неожиданно, словно из-под земли, появился молодой казацкий офицер и, словно не осознавая того, что рядом таятся готовые к скачку когорты, состоящие из народов чуть ли не всей Европы, спросил:

- Кто идет?

- Французы! – прозвучало в ответ.

- Чего вы хотите? Зачем пересекли границу?

- Чего хотим? Драться с вами. Освободить Польшу! – крикнул один из саперов.

Казак подал коня назад и исчез в густом лесу. Вслед за ним грохнули три выстрела, первые выстрелы войны 1812 года.

О год двенадцатый! Ты памятен для края!

Ты для народа был порою урожая,

Войной — для воинов, для песни — вдохновеньем,

И старцы о тебе толкуют с умиленьем.

Ты был предшествуем народною молвою