Императорский покер

А теперь подумаем над другим делом. При этой сцене присутствовало трое: Наполеон, Шапталь и Констан. Ну да, еще мадемуазель Бургуан. Шапталь не стал бы хвастаться унижением. Констан и Бургуан не осмелились бы выпустить хотя бы словечка без разрешения Наполеона: он, чтобы не утратить золотоносной позиции первого камердинера монарха, она, чтобы по-дурацки не закрыть для себя доступ в первое ложе Франции. И все же, на следующий день весь Париж говорил об этой сцене и гоготал. Кто все это записал и позволил гоготать? Мадемуазель Бургуан тем более не желала бы сама рассказывать, что ее без церемоний выкинули из упомянутого ложа. Но и об этом Париж знал. Скромное обаяние преднамеренности.

Теперь задумаемся над третьей загадкой. Каким чудом мадемуазель Бургуан было позволено несколько лет жить в Париже или ездить в турне по Франции и окидывать императора французов вульгарными ругательствами и насмешками? Это был совершенно беспрецедентный случай во всей истории Ампира. Гораздо меньше и не столь раздражающе выступающие мадам Рекамье и де Сталь были по полицейскому приказу выкинуты из столицы без права возвращения, вторую даже осудили на изгнание из Франции. Можно ли все это объяснять их подозрительными политическими связями? А мадемуазель Бургуан была гораздо хуже, она прямо заявляла, что корсиканца следует свергнуть с трона. За что-либо подобное можно было моментально обеспечить себе пропитание за государственный счет в Темпле, Консьержери, Фенестрелле или иной тюрьме. И все же, даже чувствительная к слухам полиция оставалась глухой к воплям актрисы, хотя слышали их в самых отдаленных уголках Европы. В том числе и на берегах Невы.

И под конец давайте рассмотрим последнюю, уже четвертую проблему из секретов фривольной дамочки, которая, хотя и была развратной, полной дурой не была – это подчеркивают все, которые о ней писали. Так вот, 27 сентября – 14 октября 1808 года в Эрфурте состоялась вторая «встреча великанов», которая удивила всю Европу. Чтобы превратить это рандеву в праздник, Наполеон привез в Эрфурт самых лучших французских актеров, в том числе… и мадемуазель Бургуан. Ругающую его публично, ненавидящую, ядовито насмешничающую мадемуазель Бургуан! В этом моменте следует заметить, что интрига была шита уж слишком толстыми нитками, и удивиться тому, что российская контрразведка этого не заметила. И все же французам номер удался, Александр попался на крючок[76].

Мадемуазель Бургуан уже в ходе первого представления в эрфуртском театре строила царю столь "сладкие глазки", что опьянила его с места. И здесь нечему удивляться – девица и вправду была привлекательной. Как вспоминал потом в своих записках Констан: "Она делала все, что только могла, чтобы подпитать то восхищение монарха". Понятное дело, Констан не знал, что она делала все, что ей было приказано, царь же, в свою очередь – "хитрый византиец" - не знал, что ему обо всем этом думать. И потому решил провести зондаж партнера. Если бы Наполеон пожелал подсовывать ему эту красотку, это было бы подозрительным. Но Бонапарт прекрасно понимал, что струна практически готова была лопнуть, и усилия нескольких лет пойдут коту под хвост. Так что он посоветовал интересующемуся мадемуазель Бургуан "брату":

- Я бы не советовал ухаживать за ней, Ваше Императорское Величество.

- Почему?... Она, что, не согласится?

- Откуда, наверняка выразит согласие, причем охотно и еще сегодня. Завтра отсюда высылают почту, и через пять дней весь Париж уже будет знать, как сложено Ваше Величество, причем, от макушки до пальцев на ступнях! А кроме того… я забочусь о здоровье Вашего Императорского величества. Словом, желаю победить это искушение.

Александр на минутку задумался и буркнул:

- Из всего этого я делаю вывод, что Вашему Императорскому Величеству эта красивая актриса не нравится…

- Ничего подобного, - ответил на это корсиканец. – Сам я ее не знаю, повторяю лишь то, что о ней говорят.

Эта беседа состоялась в спальне француза, во время туалета, в ходе которого Наполеону помогал Констан. Александр, понятное дело, рискнул, не обращая внимания на оговор и предполагаемую болезнь, уверенный в том, что его "брат" пытался его отговорить, питая нелюбовь к мадемуазель Бургуан. Он пригласил новую любовницу в Петербург, где та оставалась в течение нескольких лет, завоевывая сценические успехи к зависти российских актрис, альковные успехи – к зависти госпожи Нарышкиной и успехи в оскорблениях (она все так же продолжала проклинать Наполеона) – к радости, вне всяких сомнений, французской разведки.