Империя вампиров

– Бушетт, натаскай как можно больше воды. Рафа, благословляй ее. Сирша, принеси спирт из винокурни, там его целые бочки: чистый и крепкий, как грех. Хлоя, Диор, ищите сало, дерево, простыни – все, что горит. До заката осталось недолго, и к прибытию его высочества я хочу приготовиться.

В повисшей тишине я глянул на барда.

– Тебе еще предстоит написать седьмую песню, Беллами. Так что сегодня ты не умрешь.

Отряд приступил к работе: Диор отправился в кухню, Сирша – в погреб, Беллами, все еще колеблющийся, за Рафой. И только Хлоя задержалась. Сестра была ниже меня на полтора фута; одетая в кольчугу, с сребросталью у бедра, она уперла руки в бока и улыбнулась.

– Ты всегда умел воодушевить речью, mon ami. И после битвы при Близнецах ты этого дара не утратил.

Я пожал плечами и отвернулся, лишь бы не смотреть, как бьется жилка у нее на шее.

– Если петь лебединую песню – выбирай ту, которую любит толпа.

– Лебединую?

Так и не оборачиваясь, я очень тихо, чтобы никто не услышал, ответил:

– Когда явится Дантон, держи Диора поближе к себе. Постараюсь расчистить вам путь.

– А как же «держаться вместе»?

– Хлоя, сука, разуй глаза, – рыкнул я.

– Я не…

– Нас загнали в угол. За спиной у нас утесы, а спереди подступает Бог знает что. В нашем отряде почти никто драться-то не умеет, а тех, кто умеет – раз-два и обчелся. Я уже несколько дней не курил, а Дантон явится, когда наступит ночь. В полной силе и во всеоружии. У нас почти идеальные шансы подохнуть.

Она облизнула пересохшие губы и посмотрела на подножье холма.

– Ты правда думаешь, что надежды нет?

– Держи Диора поближе к себе, – повторил я. – Увидишь просвет – бегите нахер.

Хлоя пожевала губу, пробившись наконец сквозь налет вечного оптимизма. Она всегда была верующей. Чувствовала, что нам уготованы великие свершения. Тяжело сглотнув, она кивнула, потом стянула с руки перчатку и протянула мне запястье.

– Тогда на вот.

У меня свело челюсть, зрачки расширились.

– Какого хрена?

– Я знаю, что совершаю грех, – дрожа, еле слышно проговорила Хлоя, – но я этому делу отдала семнадцать лет жизни, и теперь от него зависит судьба всей империи. Посему, Габриэль, если тебе нужны силы…

Клыки так и просились наружу. Я даже ахнул от того, как забилось о ребра сердце. Жилы полыхали огнем, и жажда воспряла птицей на багряных крыльях. Мне добровольно предложили кровь, и отказаться от нее я мог, лишь приняв предложение…

– Хлоя… оставь меня…

– Габриэль, я…

– ПОШЛА НА ХЕР ОТСЮДА!

Пораженно раскрыв рот, она попятилась. Я знал, как выгляжу со стороны: глаза налиты красным, клыки сверкают, а зверь внутри меня готов вырваться на свободу – он прямо процарапывал себе путь наружу. Нет, не здесь, решил я. Не так. Я ведь обещал.

Я сам попятился от Хлои, а она смотрела на меня, пораженная, с ужасом. Она показалась мне ниже, больше похожей на девочку, которую я когда-то знал. В ее глазах по-прежнему горел огонь, вера, ярость. Но теперь в них читался и страх – страх, приходящий с осознанием, что мир куда больше, чем кажется, и что есть такие истины, которые тебе просто-напросто не понять.

– Прости, Габи, – прошептала Хлоя. – Прости, что втянула тебя в это. Прости, что отняла тебя у Астрид и Пейшенс. Зря я так. – Повесив голову, она снова натянула кожаную перчатку. – Я, пожалуй, много чего зря сделала, но ведь старалась, чтобы было как лучше. Верила. В Диора, в тебя. До сих пор верю. Я ни перед чем, ни перед чем не остановлюсь, доведу это дело до конца.

Она со вздохом посмотрела на заходящее солнце.

– Но мне жаль.

Я закрыл глаза и молча позволил ей уйти. Зверь внутри меня бился о прутья клетки, воя, веля догнать ее, принять дар, проглотить – всего глоточек, хотя бы сраную капельку. А самое страшное – то, что Хлоя предлагала мне дар не по глупости; я был голоден и слаб, и мне требовались все силы, лишь бы получить хотя бы шанс пережить эту ночь, не то что одолеть самого принца вечности. Просто я дал клятву. Шепотом пообещал в холодной, как могила, и непроглядной, как преисподняя, тьме: больше никогда.

Больше. Никогда.

Жан-Франсуа прервался, чтобы обмакнуть перо в чернила.

– Кому ты это обещал, Угодник?

Габриэль покачал головой.

– Терпение, холоднокровка.

XV. Принц вечности

За оставшееся время мы подготовились как могли. То есть ужасно.

Я успел повидать с полдесятка осад, но ни разу защитников не было так мало. В изобилии хватало только воды: от монастыря вниз по склону и в самые недра реки Вольты тянулся сложный насос, при помощи которого монахи ежедневно добывали ее для своих нужд. Беллами со всей доступной ему быстротой крутил ручку, а Рафа благословлял и воду, и заодно фонтаны во дворе. В винокурне я нашел небольшой химический цех, а в нем – разбросанные фиалы с селитрой и серой. На пару пригоршней черного игниса мне хватило.