Читаем Империя вампиров полностью

Империя вампиров

– Знаешь, когда сестра Хлоя и отец Рафа нашли меня, я им сразу поверила. Когда мама умерла, я убежала из дому со своей стаей уличных крыс и карманников. По ночам мы играли в одну игру, чтобы забыть о голоде. Говорили, кто кем станет, когда вырастет: невестой прекрасного принца, знаменитым пиратом, бороздящим Вечное море… все в таком духе. Но мы и помыслить не могли о том, чтобы стать спасителями этого проклятого мира.

– И кем же видела себя ты?

Пожав плечами, Диор посмотрела мне в глаза.

– Кем-нибудь опасным.

Она снова устремила взгляд в огонь.

– После того как сестра Хлоя и отец Рафа рассказали мне о пророчестве, я честно подумала, что все будет хорошо. Глупая. Все же меня бросают: мама, Сирша, Хлоя, Тофф. – Она в ярости скрежетнула зубами. – Все.

– Что за Тофф?

Диор как будто не слышала меня, уставившись в пламя.

– Офигенно глупая…

Я вздохнул. Я устал, потерял много крови, кипел от гнева и изнемогал от потери. Хлоя погибла. Рафа тоже. Я же не за тем на север приперся – не думал ввязываться в древние сговоры и нянчиться с потомком самого Спасителя. Я ни о чем таком не просил. Дальше Вольты идти не собирался. Пора было бы уже прекратить это гиблое дело.

Сволочью всегда быть лучше, чем дураком.

Но у этой девицы ничего не осталось. Храбриться она храбрилась, а сама висела на волоске, и волоском этим – неожиданно и незаслуженно – был я.

– Тебе надо поспать, – со вздохом посоветовал я. – Утро вечера мудренее, а днем нам надо будет постоянно идти.

– Нам, – тупым, как старое железо, тоном повторила Диор.

– К северо-западу отсюда есть форт. Редуотч. Десять лет назад суровое было местечко и вряд ли оно стало приветливей. Но мы пойдем туда и на месте решим, как быть дальше.

– Я же сказала тебе, герой, – предупредила Диор, – возвращайся к жене и дочке.

– А я сказал тебе, девочка, что я сволочь, а не чудовище.

Выпятив челюсть, Диор стиснула зубы. Я прямо видел, как вращаются у нее колесики в голове, но куда яснее видел грусть. И ужас. На ее костлявых плечах лежала ответственность за весь этот поганый мир. Но вот Диор плотней закуталась в пальто и посмотрела мне в глаза.

– Мне слишком холодно, чтобы спать.

– Да похер, знаешь ли. Надо – значит надо.

Диор присмотрелась на меня через пламя.

– А ты меня согреешь?

– Чего?

Меня замутило, когда она медленно провела рукой вниз по шее, очертила ключицу, приоткрыв рот и мурлыча…

– Высокий. Темноволосый. Раненый. Мой любимый сорт яда.

Она коснулась повязок на груди, а потом один за другим разогнула все пять пальцев, и у меня отлегло от сердца, когда она снова показала мне папаш.

– Взволновала я тебя там, да?

У меня с губ сорвался нервный смешок, и пока девица поигрывала пальцами, я повесил голову и ухмыльнулся.

– Ах ты, сучка мелкая.

– Oui, я сучка, – фыркнула Диор. – Сбрось десяток лет и сбрей это недоразумение, которое называешь бородой, и то в аду не услышишь молитвы за свою душу.

– Бритва потерялась, – сказал я, сердито почесав щетину.

Проказливая улыбка на лице девицы погасла.

– Ладно, шутки в сторону. Мне, сука, холодно, а твоей доб-бродетели со мной ничего не грозит. Начнем с того, что ты женат, и херов у тебя слишком много.

– Да вроде с утра один был.

– Я и сказала: слишком много.

Глядя на меня в мерцающем свете костра, она слегка прищурилась. Тогда я вспомнил, как застал их с Сиршей, когда они самозабвенно миловались.

– А-а…

– Ага, – эхом ответила она.

Я знал, что она меня так проверяет. Большинство, особенно убежденные верующие, с такими, как она, ничего общего иметь не желали, но подобные склонности не волновали меня, еще когда я сам был верующим, и уж конечно, они ни хрена не волновали меня сейчас. Не мне было судить людей за то, с кем они спят.

– Ну, тогда устраивайся поудобнее, – сказал я.

Диор еще какое-то время пристально смотрела на меня, потом оторвалась от стены пещеры. Стянула с себя мокрые сапоги и бриджи, прошаркала поближе к огню. Я отвел глаза, глядя в темноту снаружи, а когда девица устроилась, взял Пьющую Пепел и тоже лег, спиной к Диор, накрыл нас обоих своим пальто. В этом холодном, темном и опустошенном мире мы почти ничего друг для друга не значили, но это было лучше, чем совсем ничего.

Некоторое время мы лежали молча, спиной к спине, прислушиваясь к потрескиванию хвороста.

– Соболезную, – сказал я наконец. – По поводу Сирши.

Диор вздохнула:

– А мне их всех жаль.

– Oui.

Снова тишина, но вот Диор позвала тихим голосом:

– Герой?

– Чего?

– А вдруг Дантон придет?

– Не придет. Пока еще не придет. Река…

– Ну а вдруг…

– Я буду нести дозор. Засыпай, девочка. Не бойся темноты.