Иная судьба. Книга II

Судя по восторженному личику Марты, неискушённая девушка ничего не поняла и восторженно хлопала в ладоши, присоединившись к сонму восхищённых зрителей. Парочка «бывший писарь-османочка» разрумянилась от волнения и вопросительно поглядывала на хоры — в ожидании следующей вольты. Всё верно, схватилась за спасительную мысль Доротея, ведь это урок, в конце концов…

— Ваша очередь, господа и дамы, — сказала с улыбкой. Один бог знает, сколько усилий пришлось приложить для этой непринуждённости. Отчего-то капитан Винсент вопросительно приподнял бровь, вглядываясь пристально в Доротею, но затем отвёл глаза и, отвернувшись, преклонил колено перед юной герцогиней, приглашая на танец. Дори повелительным жестом указала второй паре место рядом с капитаном и Мартой. — Продолжим.

Больше она на Максимилиана Фуке не смотрела, поглощённая чрезвычайно важным занятием: наставлениями воспитанницы. В конце концов, кому, как ни ей, подсказать, подправить… Впрочем, капитан прекрасно вёл партнёршу, и помощь со стороны почти не требовалась, чего нельзя было сказать о Бомарше с его дамой. Однако нехватку опыта эти хитрецы с лихвой восполняли энтузиазмом, и Доротея даже прикусила губу, чтобы не расхохотаться в голос, когда в самый ответственный момент подхвата партнёрши османочка ловко оттолкнулась ногами от пола, совершив этакий прыжок, почти замаскированный пышными одеждами, чем весьма помогла малорослому кавалеру приподнять себя. А как они при этом разулыбались!.. Нет, воистину, вольта — неприличный танец…

— Что случилось, госпожа Вербена? — тихо, но напористо шепнул Фуке. — Что я сделал не так? Отчего вы переменились?

— Доротея Августа Смоллет, к вашим услугам, сударь, — холодно отозвалась женщина. — Вы позволяете себе слишком многое, господин Фуке, а я, кажется, не подавала никакого повода… И впредь — избавьте меня от вольты, этот танец мне не по возрасту.

С потемневшим лицом секретарь сдержанно поклонился. И стремительно покинул зал, едва не сбив в дверях герцога, которого, кажется, не заметил.

Железные пальцы его светлости впились ему в плечо, удерживая от возможных дальнейших глупостей, не свойственных обычно чопорному и сдержанному «сухарю». Жильберт д’Эстре кинул озадаченный взгляд на своего помощника, на танцующие пары, которые до того увлеклись, что даже не заметили ухода одного кавалера и появления другого… снова на Фуке. Отступив и увлекая за собой секретаря, кивнул лакеям, и те поспешно притворили дверь в залу.

— Эй, Макс, какая муха тебя укусила? — Решительно подтолкнул почти невменяемого мужчину к одной из козеток, щедро расставленных вдоль стен зеркального холла. — Да ты меня слышишь? Что случилось?

Угнувшись, секретарь с такой яростью обхватил руками голову, будто задался целью разодрать в клочья свою роскошную шевелюру, ещё секунду назад уложенную локон к локону.

— Вот и я её спросил об этом же, — прошипел. — Я же чувствовал — она ко мне вот-вот потянется! А во время танца что-то случилось — и она отшатнулась, как от прокажённого! А потом отчитала, как мальчишку! Я был сдержан, корректен, я ни разу не переступил правил приличия — а меня обвинили чуть ли не в домогательствах?

— Э-э, — только и сказал весьма изумлённый герцог. Подумал. — А ты не преувеличиваешь? А ну-ка… — Щёлкнул пальцами: — Что-нибудь прохладительного нам, и побыстрее… — Проводил взглядом сорвавшегося с места лакея. — Ну, давай, Макс, рассказывай!

…Третья вольта за закрытыми дверьми сменилась задорной галльярдой, затем чаконой, но уже не с элементами простонародных плясок, а облагороженной на паркетах королевского дворца. Дабы не уморить учеников, Доротея, по всей вероятности, сговорившись с дирижёром оркестра, решила чередовать танцы подвижные с умеренными, выдерживая значительную паузу между каждым и по ходу делясь очередными наставлениями. До мужчин доносился её голос, низкий, грудной, чувственный… Жильберт невольно прислушался, осознав вдруг, что только сейчас воспринимает компаньонку своей супруги как Женщину, Достойную Внимания и Ухаживания. Действительно, чудный голос… Впрочем, ему больше радости приносит нежный, как колокольчик, Мартин голосок, но вот другим несчастным, у которых нет Марты… Надо же им в кого-то влюбляться, а Доротея Смоллет, оказывается — весьма достойный для этого объект. Удивительно только одно: его секретарь, один из немногих друзей, впервые потянулся к зрелой женщине, хотя к его услугам было множество юных девиц из самых наиблагороднейших семейств Эстре, ибо Макс и Винсент, правая и левая рука всесветлейшего, считались самыми завидными женихами Галлии. Но вот поди ж ты… Первый — прячется под личиной сухаря и педанта, показывая всеми силами, что кроме службы господину для него ровным счётом ничего и никого не существует, второй отмахивается, говоря что ему пока слишком дорога свобода, а женщин и на службе хватает… не на основной, между прочим, а на его, герцога, секретной службе. Но вот Макс, пожалуй, созрел, созрел для женитьбы.