Инквизиция, ересь и колдовство. «Молот ведьм»

Другая редакция (вариант изложения второй главы) этой истории привносила большую определенность: юношей было пятнадцать, и они носили зеленые одеяния наподобие рыцарских (quindecim iuuenes in vestimentis viridi coloris ad modum quo rutheri incedere solent). Подобно волшебной сказке, эта история заканчивалась тем, что знакомство срывалось из-за невыполнения важного условия: во фрагментах из первой и четвертой глав Malleus Maleficarum девушка тайно крестилась вопреки требованию ведьмы (illa annuisset occulte tamen signo illo muniuit). В результате комната оказывалась пустой, поскольку демоны уже не могли явиться своей будущей жертве в человеческом обличье (quod demones ibidem existentes suam presentiam in assumptis corporibus illi virgini necquibant [у Бассея — nequiebant]

ostendere). За этим следовал гнев злокозненной старухи (vetula maledicendo), заключительную фразу которой Malleus Maleficarum приводил на латыни с некоторыми вариациями: “En maledicaris! Signo crucis cur te signasti? Abhinc, in nomine diaboli recedes.”/“Vadas in nomine omnium diabolorum! Cur te signasti?”[508].

Второй вариант этой истории оказывался несколько более лаконичен: девушка входила в комнату, не оградив себя крестным знамением, но отказывалась выбрать из присутствующих себе «жениха» несмотря на требование тётки (“Elige! Ex his iuuenibus et eum quem volueris tibi tradam, et ipse te sibi in sponsam assumet”

).

Этот незатейливый сюжет примечателен тем, что в пространство любовной интриги оказывалась вписана нечистая сила — таинственными iuuenes pulcerrimi здесь выступают демоны-инкубы. Да и прочие обстоятельства знакомства не оставляют сомнений о предосудительности будущих отношений. Ведьма (тетка/старуха) выступает в качестве сводни, таинственность свидания с незнакомыми молодыми людьми сообщает нам многое о характере предстоящего выбора. В своих деталях этот рассказ повторяет равенсбургскую историю о том, как Агнесса-банщица «многого натерпелась от дьявола». Совпадая даже в мелочах, эти две истории сводятся к одному сюжету о «совращении святых девственниц и вдов» (in subuersionem sanctarum virginum et viduarum).

Перед нами «пример» на тему частного способа (modus priuatus) заключения союза с дьяволом, суть которого описана во второй главе первого вопроса второй части Malleus Maleficarum: «Иногда же демон предстает мужам либо женам, охваченным [буквально — «окутанным»] либо некой иной телесной, либо временной печалью, иногда воочию, иногда [он] обращается через посредников» (Jnterdum enim viris aut mulieribus [aut] aliqua alia corporali seu temporali afflictione inuolutis demon astat, interdum visibiliter, interdum per medias alloquitur personas). Именно со слов «ведьмы из Брайзаха» Инститорис раскрывает сущность «наисекретнейших церемоний этой секты» (

secretissima sint illius secte ceremonialia).

Сугубо специфическое понимание содержания сексуальных отношений ведьм и демонов нашло отражение в приведенных выше историях. В них инкуб выступал необходимым элементом злонамеренного колдовства, являясь обязательной его частью. Следуя схоластической традиции (прежде всего Фоме Аквинскому)[509], Malleus Maleficarum указывает на необходимость для совершения злонамеренного колдовства особых отношений со врагом рода людского, в результате чего ведьмы становятся одушевленными орудиями (instrumenta animata) и теряют тем самым человеческий статус[510]

. Отношения эти могут быть выражены через pacta expressa и pacta placita, где в первом случае подразумеваются «соглашения, оформленные с точки зрения юриспруденции», а во втором — «полюбовные соглашения, основанные на совпадении интересов сторон».

Для нас во всем этом важно то, что первым обязательным условием выступает «некая телесная или временная печаль», вторым — необходимость «действовать сообразно советам того», т. е. демона (secundum ejus [sua — так у Бассея] consilia agere), и только после этого начинаются обязательства со стороны Князя Тьмы.