Инсбрукская волчица

Франц понял, что я не в духе, и поспешил удалиться. А я уже был готов «колючкой» обнести участок, лишь бы не слышать всего этого гвалта возмущений и требований скорее найти убийцу. «Эмоции – наш худший враг», – говорил когда-то Марк. Теперь я понимаю, что имел в виду мой брат, слишком хорошо понимаю. Я хоть и сыщик, а всё же человек. За эти несколько дней я здорово вымотался. Мало того, что дело постоянно подбрасывало мне неприятные сюрпризы, так ещё и дома начались проблемы. Вчера вечером Марта буквально с порога налетела на меня, крича о том, что Берта опять провинилась.

– Читай! – кричала она, буквально тыча мне в нос клочок бумаги, – Полюбуйся на это!

Очередная жалоба от учителей. Как всегда. На этот раз эта скверная девчонка достала где-то зажигалку и подпалила однокласснице волосы.

– Понятно, – отвечал я, – а я что сделаю? Если эта бандитка хочет в тюрьму сесть, не буду ей мешать.

– Флоре, тебя вообще твои дети волнуют?! Почему я вечно с ними маюсь?

– Отстань, Марта, без тебя тошно, – отмахнулся я, – у меня итак дел невпроворот! Каспер же поумнел со временем? Поумнел. Вот и Берта перебесится со временем. Теперь остынь и оставь меня уже в покое! А с этой бандиткой пусть начальство разбирается, исключат – покрывать не стану. Всё.

Утром концерт продолжился, и я, не доев завтрак, сорвался на работу, надеясь как-то отвлечься.

Вновь я просмотрел постановление на арест Анны Зигель. А ведь что мешало мне ещё двадцать третьего отдать приказ на задержание её? Она явно была взволнована, и при аресте начала бы сразу обо всём рассказывать. Прорвать её ментальную оборону, когда она была предельно слаба… Я хожу по кругу!

От размышлений меня отвлёк телефон. Я снял трубку и представился.

– Инспектор, зайдите в морг! Готовы заключения по вскрытию всех жертв, – говорил доктор Вебер. Этот худощавый человек с землистым лицом, как никто другой, подходил на роль заведующего моргом, ибо сам выглядел, как мертвец.

Вздохнув, я поспешил в морг. Доктор уже ждал меня на пороге и протянул ворох бумажных листов, исписанных мелким почерком.

– Спасибо, доктор! – с усмешкой сказал я, – Пойду, позову арабиста, расшифрует, – а сам, зайдя в контору, велел перепечатать все протоколы.

Я хотел было передохнуть, но тут опять звонок. Вздохнув, я подошёл к телефону.

– Инспектор Дитрих, – представился я.

– Господин инспектор! – услышал я знакомый басистый голос, – вас желает видеть фройляйн Ингрид, очень уж просила вас подъехать!

– Я выезжаю, – был ответ, и я, накинув пальто и кепку, выбежал на улицу.

Сегодня была тёплая и солнечная погода, что редкость для Инсбрука. Стояла ужасная духота, я чувствовал, как насквозь пропотел от быстрого шага. Вокруг ни души. Город по-прежнему был в оцепенении.

Меня всё ещё преследовал невыносимый запах гари, возможно, причиной тому был сильный недосып. Недаром я, посмотревшись на себя в зеркало, обнаружил под глазами тёмные круги, всё более явно прорисовывающиеся на моём лице. Редкие прохожие пролетали по улицам, точно тень. Я расстегнул пальто на ходу и, когда уже до больницы оставалось пройти пару кварталов, мне показалось, что кто-то внимательно наблюдает за мной. Я огляделся. Никого. Но я готов был поклясться, что из-за угла, в стороне заброшенного здания, мелькнула тень. «Неужели это наша волчица»? Паранойя не замедлила подкрасться сзади, и я, на всякий случай, снял наган с предохранителя и всю дорогу вскидывался на каждый шорох, точно вор.

Сама больница едва ли представлялась мне надёжным убежищем. Вряд ли персонал мог надолго задержать убийцу. Мысль о том, что я могу стать наживкой, взбудоражила меня. Значит, я стал целью нашей волчицы. Она ждёт в засаде, выжидая удобного момента, и наверняка нападёт на меня, только я ослаблю бдительность.

Войдя в фойе, я учтиво поздоровался с дежурной сестрой и попросил проводить меня в палату к фройляйн Ингрид Лауэр. Путь по извилистым и узким коридорам занял достаточно много времени, но где-то минут через пять мы дошли до заветной палаты. Это была одноместная светлая комната. Сама обстановка наталкивала на мысль о спокойном отдыхе. Из окна тянулся лёгкий ветерок, шевелящий занавеску. Единственная обитательница палаты, молодая светловолосая женщина, сидела на своей койке и молча смотрела в окно. На ней была обычная больничная пижама, белая, как саван. Да и сама Ингрид была как-то неестественно бледна.

– Добрый день, – поздоровался я. – Мне сказали, что вы очень просили вызвать меня. Надеюсь, у вас веская причина для этого?

Женщина повернулась ко мне. Её детское лицо как-то осунулось, хотя обычно лица беременных женщин так же раздаются вширь, как и их талия. Видно было, что Ингрид чувствует себя плохо, что всё ещё не отошла от потрясения. Я увидел у неё на тумбочке неприметную книжку в кожаном переплёте. Наверное, это её дневник. Надо бы при случае почитать его. Наверняка там можно найти много интересного.

– Как вы себя чувствуете? – любезно поинтересовался я, осмотрев пациентку с ног до головы. «Да уж, – подумал я, – Шило в мешке не утаишь, а живот под складками – и подавно».