Инсбрукская волчица

Всем остальным полицейским была дана установка постараться найти Анну в городе, хотя моя интуиция подсказывала, что Волчица в Инсбруке не останется. Распустив подчинённых, я не мог сидеть на месте. Глядя в окно на залитый солнцем двор полицейского участка, я вдруг понял, почему Анна решила уйти из дому именно сегодня, почему она медлила раньше.

Вовсе не потому, что до неё дошли слухи о том, что Ингрид Лауэр пришла в себя. Хотя слухи в этом городке распространялись со скоростью пожара. Просто сегодня первый погожий день за последнее время. А покинуть родной дом намного легче солнечным утром, когда не думаешь о том, где ты будешь сегодня ночевать. В то, что у нас есть твёрдые улики, она не верила до последнего, хотя временами на неё накатывала паника.

Оставшееся до заката время я решил провести с пользой, и, думая о знаменитых Инсбрукских лесах, решил посетить лесничество, так как внезапно у меня появилась одна интересная идея.

Лесничий был рыжим веснушчатым человеком средних лет. Появление полицейского инспектора он встретил с широкой доброжелательной улыбкой, что всегда отличает людей с чистой совестью. Но вот рядом с ним находился подросток, лет шестнадцати, такой же рыжий и веснушчатый, которого мой приход, несомненно, напугал.

– Сынок мой, Густав, – небрежно кивнул лесничий на юнца, – изучает наше дело. Каждое дерево в лесу знает, как своё собственное. С чем пожаловали, господин инспектор?

– Господин лесничий, я хочу спросить, есть ли у вас в лесу кормушки для животных?

Лесничий охотно кивнул:

– Да, конечно. Вот, например, прошлой зимой выдались очень сильные морозы. Мы подкармливали кабанов, также регулярно подкармливаем оленей. Вы знаете, у нас тут довольно много оленей.

Я слушал его ответы, а сам смотрел на подростка. Густав, отойдя в угол комнаты, буквально пожирал меня глазами.

– Могу ли я попросить вас ежедневно помещать в эти кормушки хлеб и кусковой сахар?

– Но олени не едят сахар! – усмехнулся лесничий, – вот подсоленная горбушка – это другое дело.

– Именно сахар, – повторил я, – причём надо сделать так, чтобы белки и другие животные, охочие до сахара, его не утащили.

– Но зачем? – удивился сбитый с толку лесничий.

– Как, наверное, вам известно, в городе случилась страшная трагедия.

– О, да, да, я знаю, это ужасно, – вздохнул лесничий.

– Так вот. Стало абсолютно точно известно, что виновной в этом преступлении является одна из гимназисток. С помощью такой нехитрой уловки мы сможем отследить появление преступницы в нашем лесу.

– Как зовут преступницу? – подал голос Густав из своего угла. Он был бледен, как смерть.

– Пока что это тайна следствия, которая не подлежит разглашению, – любезно улыбнулся я, – а у вас есть, что сказать по этому поводу, молодой человек?

– Да так, ничего, да я так, просто интересуюсь, – опустил глаза в пол Густав.

Я был готов руку дать на отсечение, что парень что-то знает, или думает, что знает. Но пока что решил на него не давить.

– Так мы договорились с вами по поводу приманок? – спросил я у его отца.

– Да, конечно, – с жаром ответил тот, – буду рад помочь полиции! Никогда раньше не участвовал в подобном деле!

– Можно ли мне посмотреть карту района, в котором вы подкармливаете зверей? – осведомился я.

Карта была принесена. Некоторое время мы обсуждали с лесничим, на каких деревьях установить кормушки. Конечно, была вероятность, что подкормку будут всё-таки уносить те же белки, или соблазнительные куски рафинада унесут какие-нибудь прогуливающие уроки школьники. Но если это будет происходить ежедневно, и с нескольких кормушек сразу, таким способом мы сможем проследить маршрут Анны Зигель. По крайней мере, я на это надеялся. Ещё больше мне хотелось надеяться на то, что преступница будет поймана сегодня вечером, при попытке проникнуть в родной дом, но к сожалению, надежды на это у меня уже было мало.

Незаметно подошёл вечер, и гостеприимный лесничий пригласил меня к ужину. Мы отлично посидели за жареными куропатками и домашней сливянкой. Отправляясь после ужина восвояси, я попросил хозяина:

– Нельзя ли, чтобы ваш сын немного проводил меня? Признаюсь, немного боюсь ночного леса.

– Ну что вы, у нас совсем спокойно, – добродушно усмехнулся лесничий, – да и до дороги тут всего два шага. Но он, конечно, проводит. Густав, иди, проводи господина полицейского.

Мы медленно шли между вековых дубов. Сквозь их кроны кое-где просвечивали звёзды. Вечер был абсолютно безветренным. Иногда невдалеке раздавалось какое-то шуршание. Меня это нервировало, и я старался не скрывать это от Густава, преувеличивая свой страх перед ночным лесом.

Я ждал, пока мальчик заговорит сам. И не ошибся.

– Скажите, господин полицейский, – спросил он дрожащим голосом, – на кого думают? Это же не Анна?

– Анна? – переспросил я с видимым равнодушием, – какая Анна?

– Я не знаю её фамилии… – бормотал Густав, – она гимназистка, а я закончил только народную школу… Я часто наблюдал за ней, но так и не решился ни разу подойти. Она тут часто гуляла, у нас в лесу, с другой девочкой. Раньше. Теперь не гуляет, давно не приходила. Я волнуюсь за неё.