Институт

Поезд начал замедляться, и Люк отступил в своё укрытие. Вагон опять начал постукивать колёсами на стыках и пересечениях рельс. И, наконец, остановился.

Несмотря на ранний час, место было оживлённым. Люк слышал шум грузовиков. Слышал смех и разговоры. Из бумбокса или радио доносился Канье — басы, как биение сердца, сначала бумхали, а потом затихали. Где-то рядом проехал локомотив, оставив после себя облако выхлопов. Последовали несколько рывков и толчков, когда вагоны добавлялись и удалялись от поезда Люка. Мужчины кричали по-испански и Люк понимал некоторые ругательства: puta mierda, hijo de puta, chupapollas[97].

Прошло ещё какое-то время. Казалось, целый час, или пятнадцать минут. К вагону «Саутвэй Экспресс» подъехал ещё один грузовик. Мужчина в спецовке распахнул дверь. Люк выглянул из-за мотоблока и газонокосилки. Мужчина запрыгнул в вагон, и между грузовиком и вагоном снова легла рампа. В этот раз в команде было четверо человек, двое чёрных и двое белых, все здоровенные и в татуировках. Они смеялись и разговаривали с сильным южным акцентом, напомнив Люку кантри-певцов на радио Миннеаполиса BUZ’N 102.

Один из белых парней сказал, что вчера он отплясывал с женой одного из чёрных. Чёрный наигранно изобразил, будто хочет ударить его, а белый парень наигранно отшатнулся назад, присев на стопку коробок с подвесными моторами, которые Люк не так давно сложил.

— Ну-ка, хорош, — сказал другой белый парень. — Я ещё хочу позавтракать.

«Я тоже, — подумал Люк. — Господи, я тоже».

Когда они начали грузить ящики «КОЛЕР» в грузовик, Люку подумалось, будто он смотрит тот же самый фильм, только в обратной перемотке. Это заставило его вспомнить о фильмах, которые, по словам Эйвери, показывали детям в Задней Половине, от чего начали возвращались точки — жирные и яркие. Дверь вагона дёрнулась, будто собиралась закрыться.

— Ёпта! — произнёс второй чёрный парень. — Кто там? — Он посмотрел. — Блин, вроде, никого.

— Бабайка, — сказал чёрный парень, который притворился, будто собирается ударить белого парня. — Живее, живее, давайте уже покончим с этим. Начальник станции сказал, что эта хуета и так опаздывает.

«Всё ещё не конец линии, — подумал Люк. — Может, я и не загнусь от голода, но точно загнусь от жажды». Из прочитанного он знал, что человек может прожить без воды три дня, прежде чем впасть в бессознательное состояние, предшествующее смерти, но сейчас ему так не казалось.

Команды из четырёх человек погрузила в грузовик всё, кроме двух больших ящиков. Люк ждал, что они возьмутся за маломоторную технику и обнаружат его, но вместо этого они закатили рампу обратно в грузовик и закрыли откидной борт.

— Вы идите, — сказал белый парень, который пошутил насчёт жены чёрного. — А мне нужно заскочить в служебный вагон. Сбросить балласт.

— Блин, Мэтти, сожми очко покрепче.

— Не могу, — ответил белый парень. — У меня там будто чужой рвётся наружу.

Грузовик завёлся и уехал. Ненадолго наступила тишина, а затем белый парень, Мэтти, снова забрался в вагон; на его голых руках играли внушительные бицепсы. Когда-то, давным-давно, лучший друг Люка, Рольф, назвал такие бицепсы заряжёнными пушками.

— Ладно, бандит. Я видел тебя, когда уселся на те коробки. Теперь можешь выйти.

23

На мгновение Люк застыл на месте, думая, что если он останется совершенно неподвижным и бесшумным, мужчина решит, что ему показалось и уйдёт. Но это была детская мысль, а он уже не был ребёнком. Даже близко. Поэтому он выполз наружу и попытался встать, но у него затекли ноги, а голова кружилась. Он бы упал, если бы белый парень не поддержал его.

— Ни хрена себе, пацан, кто отхватил тебе ухо?

Люк попытался ответить. Сначала был слышен только хрип. Он прочистил горло и попытался снова.

— Я попал в неприятности. Сэр, у вас не найдётся что-нибудь поесть? Или попить? Я ужасно голоден и изнываю от жажды.

Не сводя глаз с изуродованного уха Люка, белый парень — Мэтти — залез в карман и достал полпачки конфет «Лайф Сэйверс». Люк схватил их, разорвал обёртку и сунул четыре штуки в рот. Он думал, что вся слюна исчезла, поглощённая жаждущим телом, но откуда-то, будто из невидимых желез, брызнула ещё и сахар волной ударил ему в голову. На мгновение вспыхнули точки, пробежав по лицу белого парня. Мэтти огляделся, будто почувствовал чьё-то приближение, затем перевёл взгляд на Люка.

— Когда ты ел в последний раз?

— Не знаю, — ответил Люк. — Не могу точно вспомнить.

— Долго ты едешь на поезде?

— Около дня. — Должно быть, но казалось гораздо дольше.

— С самого Янкиленда?[98]

— Да. — Мэн — самый что ни на есть Янкиленд, подумал Люк.

Мэтти указал на ухо Люка.

— Кто это сделал? Твой отец? Отчим?

Люк встревоженно уставился на него.

— Кто… почему вы так думаете? — Но даже в его нынешнем состоянии, ответ был очевиден. — Кто-то ищет меня. Как и на последней остановке. Сколько их всего? Что они говорят? Что я сбежал из дома?