Институт

— Сидите спокойно, молодой человек, — сказал Ропер. Он защёлкнул саквояж и подошёл к Тиму, который стоял в дверном проёме.

— Он в порядке? — спросил Тим, понизив голос.

— Он обезвожен и голоден, давно не ел, но во всём остальном кажется в порядке. Дети его возраста оправляются и от худшего. Он сказал, что ему двенадцать и что его зовут Ник Уилхолм; ещё он сказал, что сел на поезд в самом начале пути, в Северном Мэне. Я спросил, что она там делал, а он не ответил. Я спросил, где он живёт, и он сказал, что не помнит. Вполне вероятно, что сильный удар головой мог вызвать временную дезориентацию и потерю памяти, но я сталкивался с подобным всего пару раз, и не могу отличить амнезию от умалчивания, особенно у ребёнка. Он что-то скрывает. Может, много всего.

— Ясно.

— Дать совет? Накорми его обедом в кафе, и он всё тебе расскажет.

— Спасибо, док. Вышлите мне счёт.

Ропер отмахнулся.

— Накорми меня обедом, но в местечке поприличнее, чем «Бевс», и мы в расчёте. — Из-за сильного Дикси-акцента дока, «в расчёте» получилось, как «ррэсчёте».

Когда он ушёл, Тим закрыл дверь, так что в помещении остались только он и мальчик, и достал свой мобильник из кармана. Он позвонил Биллу Уиклоу, помощнику шерифа, который после Рождества должен был занять место ночного стучащего. Мальчик пристально следил за ним, допив остатки прохладного напитка.

— Билл? Это Тим. Да, хорошо. Просто хотел узнать, не хочешь ли сегодня побыть ночным стучащим, так сказать, совершить пробных заход. Обычно я сплю в это время, но тут намечаются дела на станции. — Он слушал ответ. — Замечательно. Я твой должник. Оставлю часы в участке. Не забудь завести их. Спасибо.

Он закончил разговор и внимательно посмотрел на мальчика. Синяк на его лице расцветёт, а через недельку-другую исчезнет. На взгляд его глаз может потребоваться больше времени.

— Тебе уже лучше? Головная боль ушла?

— Да, сэр.

— Никаких «сэр», зови меня Тим. И скажи, как называть тебя. В смысле, своё настоящее имя.

После недолгого колебания, Люк сказал.

7

В плохо освещённом туннеле между Передней Половиной и Задней, было холодно, и Эйвери сразу же начал дрожать. На нём всё ещё была одежда, в которой Зик и Карлос вытащили его маленькое бессознательно тело из иммерсионного бака, и он был мокрый до нитки. Его зубы начали стучать. И всё же он держался за то, что узнал. Это было важно. Теперь всё было важно.

— Хватит клацать зубами, — сказала Глэдис. — Отвратительный звук. — Она катила его в инвалидном кресле, на её лице не было ни следа от улыбки. Молва о том, что натворил этот мелкий засранец, теперь разлетелась повсюду, и, как и все остальные сотрудники Института, она была напугана, и будет бояться, пока Люк Эллис не вернётся назад, — тогда они смогут вздохнуть с облегчением.

— Н-н-н-икак не м-м-м-огу, — сказал Эйвери. — Я о-ч-ч-ч-ень з-з-з-амёрз.

— Думаешь мне не насрать? — Повышенный голос Глэдис эхом отразился от кафельных стен. — Ты хоть знаешь, что ты сделал? У тебя есть хоть какие-нибудь представления?

Они у него были. На самом деле, он много всего представлял, например, страх Глэдис, бегущий в её голове, как крыса в колесе.

Как только они вошли в дверь с табличкой «ТОЛЬКО ДЛЯ АВТОРИЗОВАННОГО ПЕРСОНАЛА», стало чуть теплее, а в обшарпанной гостиной, где их ждала доктор Джеймс (её белый лабораторный халат был расстёгнут, волосы растрёпаны, а на лице застыла широкая глуповатая улыбка), было ещё теплее.

Эйвери стал меньше дрожать, а потом дрожь исчезла, но вернулись цветные огни штази. Ничего страшного, он мог заставить их уйти в любое время. Зик почти убил его в баке; на самом деле, перед тем как отключиться, он решил, что уже мёртв, но бак также что-то сделал с ним. Он знал, что бак что-то менял в других детях, но чувствовал, что в этот раз изменения были масштабнее. ТК и ТП были наименьшими из них. Глэдис боялась того, что может случиться из-за Люка, но Эйвери подумал, что мог бы сам привести её в ужас, если бы захотел.

Но не сейчас.

— Приветствую, молодой человек! — воскликнула доктор Джеймс. Она звучала, как политик по телевизору, и её мысли разлетались по сторонам, как клочки бумаги в порывах ветра.

«С ней творится что-то совсем, совсем нехорошее, — подумал Эйвери. — Это похоже на радиационное отравление, только в мозгу, а не в костях».

— Здравствуйте, — сказал Эйвери.

Доктор Джекл запрокинула голову и рассмеялась так, будто «Здравствуйте» было панчлайном самой смешной шутки в её жизни.

— Мы не ожидали тебя так скоро, но добро пожаловать! Некоторые твои друзья уже здесь!

«Я знаю, — подумал Эйвери, — и я поскорее хочу увидеть их. И думаю, они тоже будут рады видеть меня».

— Но сначала нам нужно снять с тебя мокрую одежду. — Она бросила на Глэдис укоризненный взгляд, то Глэдис была занята почёсыванием рук, пытаясь избавиться от вибрации на поверхности кожи (или под ней). Удачи тебе в этом, подумал Эйвери. — Попрошу Генри отвести тебя в твою комнату. У нас тут хорошие санитары. Ты можешь идти сам?

— Да.