Инсу-Пу: остров потерянных детей

– Сплошная трава и зелень недозрелая! – говорил он. – А вдруг то, что ты притащила, окажется ядовитым? Ты со своим вегетарианством подвергаешь нас всех опасности; как государственный врач, я не могу этого допустить!

– Все, что я вам подаю, гарантированно съедобное, – сказала Катрин. – Можешь как-нибудь пойти со мной на сбор, и тогда сам убедишься!

И Штефан убедился… Когда на следующее утро он шел с Катрин по лесу, она вдруг приложила палец к губам и показала ему на куст, под которым что-то шевелилось. Из светлого меха вытянулось вверх длинное ухо, прислушиваясь, за ним последовало второе, и вот уже стала видна мордочка зайца, щиплющего кудрявые листики.

– Теперь видишь, – прошептала Катрин, – какая у меня тут служба контроля качества!

У государственного врача вытянулось лицо; он не понял, что она имеет в виду.

– У меня есть и другие контролеры, – продолжала Катрин. – Птицы, например, для ягод; черепахи, ящерицы и, главное, обезьяны. – А поскольку Штефан все еще не понимал, она объяснила: – Я долго за ними всеми наблюдала. Пока не поняла, что съедобно, а что нет. Вот это, – и она указала на растение невинного вида, – должно быть, ядовитое. К нему не притрагивается ни одно животное.

– Ах, вон оно что, – воскликнул Штефан так громко, что заяц со светлой шкуркой испуганно ускакал прочь, – так вот как ты это делаешь. Мое почтение, Катрин!

Девочка улыбнулась.

– Я знаю всех животных на острове, – сказала она, – я знаю, где они живут и где едят. Если бы я захотела, я могла бы показать тебе целые детские комнаты, полные зайчат, и гнезда перепелов, а еще животных, о которых вы даже не знаете, что они водятся на этом острове.

– Ну так покажи, – попросил Штефан. – Мне-то покажи.

– И не подумаю! – Серые глаза Катрин вдруг воинственно сверкнули. – Чтобы вы моим кроликам поставили ваши проклятые ловушки перед норами!

– Но, Катрин, – напомнил Штефан, – вообще-то, это твой долг перед нашим государством. Чтобы нам не приходилось больше мучиться с этой охотой.

– Ага, пусть теперь мучаются животные, – язвительно сказала Катрин. – Мои птички и мои зайчики.

Штефан покачал головой, дивясь такому упрямству.

– Твои овощи очень хороши, – сказал он, – но нам необходимо и мясо. Мы, мужчины, не можем питаться одними маргаритками.

Катрин смерила его взглядом, который отчетливо выдавал, что она едва ли принимает его за мужчину.

– Да вы все хоть на коленях передо мной ползайте, – решительно заявила она, – я вам не выдам ни одного звериного гнездышка. Даже вам лично, господин доктор!

И она принялась рвать в свой рюкзак те кудрявые листики, которые только что щипал заяц.

* * *

После того, как был решен не только жилищный вопрос, но и налажено пропитание, в котором, кстати, важную роль играло обеспечение молоком за счет постоянно растущего стада коз, возникла новая трудность: износ одежды. Просто уму непостижимо, как разрушительно сказывалась островная жизнь на вещах детей. За короткое время все они остались буквально в рванье, и Оливер с тяжелым сердцем принял решение почать бережно хранимый неприкосновенный запас материалов. Пауль предложил укреплять основание брюк нашивкой из дубленых шкурок, и действительно, вещи теперь носились гораздо дольше. Правда, выглядело это более чем комично, когда, например, Оливер, Штефан и Пауль стояли рядом, и штаны у каждого были усилены разным мехом: у Оливера мехом пятнистой черно-белой козы, у Штефана – светло-коричневой заячьей шкуркой, а у Пауля – серым кроликом. И ступни они обматывали меховыми онучами, потому что от носков остались одни дыры, а шерсти на заплатки у них не было. Постепенно все они превращались из прилично одетых городских детей в орду полудиких робинзонов. Волосы выросли в гривы, остригать их маникюрными ножничками Лины было хлопотно, а с мытьем и чисткой зубов тоже все было не так, как дома. Девочки отличались большей чистоплотностью: они причесывались и каждое утро мылись в ручье.

– Грязь полезна для здоровья, – объявил Томас. Он принадлежал к тем, кто не нуждался в мочалке с мылом.

Кстати, они и впрямь были здоровы. Островная жизнь закалила всех. Они стали мускулистыми и загорелыми. Крутой обрыв берега и лес сделали всех детей гимнастами и скалолазами и сформировали лучше, чем любые гимнастические залы мира с турниками, брусьями и шведскими стенками. Правда, ни один из них не мог превзойти в ловкости Змеедаму, но по сравнению с другими детьми их возраста они были куда сильнее, подвижнее и быстрее.

Но вот с интеллектуальным развитием дело выглядело не так благополучно. Хотя у них на вилле была и «библиотека» – несколько книг, прихваченных из дома, но скоро каждый из детей уже знал все книги. Нельзя же было требовать от такого мальчика, как Оливер, чтобы он перечитывал книжку Клаудиа «Приключения гномика» без скуки и зевоты.

Штефан полагал, что самое время предпринять что-нибудь для смазки их ржавеющего разума, и организовал что-то вроде школьных уроков в облегченном виде. По вечерам у костра они упражнялись в счете, немного занимались природоведением, географией и историей.