Инсу-Пу: остров потерянных детей

– Еще одного голоса не хватает, – Зепп огляделся.

– Моего, – сказала Катрин. Она выступила вперед и подошла вплотную к Курту Конраду. Ее маленькое личико пылало. Вот и наступил тот момент, которого она так давно и страстно ждала. – Ну? – спросила она. – Ну, Курт Конрад? Кого, ты думаешь, я должна выбрать?

Это было огромное удовольствие – заставить его трепетать и дергаться так же, как он тогда заставлял дергаться птицу в силке и одну девочку. И потом, выдержав долгую, напряженную паузу, она сказала медленно и с расстановкой:

– Я голосую за Оливера!

– Пять – четыре! – возвестил Зепп, голос у него срывался от радости. – Оливер Ломан переизбран. Все остается так, как было.

– Нет, – сказал Оливер. – Так, как было, не останется.

– Почему же нет? – огорчился Зепп. – Ты что, хочешь отказаться?

– Я останусь вашим вождем только при одном условии, – твердо заявил Оливер. – Если вы исключите из общины Курта Конрада.

Воцарилось молчание.

– Куда же он пойдет? – спросил Вольфганг.

– Это не моя забота, – жестко ответил Оливер. – Места на Инсу-Пу достаточно; но среди нас я его больше не потерплю. Если не уйдет он, уйду я!

– Не стоит! – Курт Конрад сжал и без того тонкие губы. Они стали темной чертой на его бледном лице. – Я исчезаю. Но прежде…

Он сунул руку в карман, молниеносно что-то выдернул оттуда и хотел со всего размаха зашвырнуть в ночь. Но Зепп все-таки успел перехватить его руку и вырвал бесценную зажигалку.

– Ни себе ни людям, значит?! – крикнул он. – Это в твоем духе.

Дети были возмущены. Диана, Лина и Пауль уже устыдились, что проголосовали за такого типа. Оливер был прав, прогоняя его.

Курт Конрад собирался уйти, ни на кого не взглянув.

– Погоди, – сказал Оливер. – Можешь взять с собой топчан и табурет…

– Я уйду как есть! – Курт Конрад гордо вскинул голову и быстро удалился в темный лес.

– Курт Конрад! – крикнула ему вслед Диана. – Погоди хотя бы, пока мы разведем огонь, и ты сможешь взять с собой горящую ветку…

Но мальчик больше не отозвался. Его поглотила чернота ночи.

Дождь перестал, и очень скоро в лагере заполыхал костер. Дети пили чай, сушили одежду и спать улеглись у согревающего пламени. Наутро уже светило солнце. Животные снова выбрались из своих укрытий на простор, птицы свистели и пели, лес стоял чисто умытый. Ветки выпускали новые зеленые листочки, а орхидеи цвели как никогда. На Инсу-Пу началась своего рода весна. У детей проснулась новая охота к труду. Они с большим энтузиазмом заново отстраивали виллу, отловили новых коз, и уже через несколько дней их жизнь вошла в привычное русло. Имя Курта Конрада не упоминалось. Но все постоянно помнили об изгнаннике. Как он теперь поживает, что поделывает, спрашивали они себя по многу раз на дню. Хватает ли ему еды? Здоров ли он? Не одиноко ли ему?

Прошла ровно неделя с тех пор, как Курт Конрад покинул государство детей, и Катрин случайно наткнулась на его след. Она собирала грибы и ушла довольно далеко вниз по течению Репикуры, пока не очутилась вблизи ее устья. Лес там заканчивался, местность становилась скалистой, и Репикура с шумом пенилась, срываясь по крутым утесам в море. Катрин впервые добралась до этого уголка Инсу-Пу. Она почти с ужасом смотрела в белое кипение водопада.

Внезапно это чувство страха странным образом усилилось. Катрин опустила голову и прислушалась. Она не услышала ничего, кроме равномерного шума воды, и тут ей стало ясно, что ее страх связан не с водопадом, а с чем-то другим, что скрывалось выше в скалах. Следуя животному чутью, она стала осторожно взбираться по скалам вверх. И вдруг замерла: перед ней зиял вход в пещеру.

На дрожащих ногах она снова спустилась и помчалась бегом назад к вилле.

– Оливер! – крикнула она, запыхавшись. – Я его нашла! Он лежит в пещере и не шевелится.

Оливер выронил кокосовую чашу с козьим молоком и даже не взглянул, когда она разбилась о землю.

– Где? – спросил он. Лицо стало пепельно-бледным. Потом он дунул в свой свисток, который использовал только в чрезвычайных случаях, и вскоре уже все бежали той дорогой, по которой только что примчалась Катрин.

Зепп, Штефан и Оливер поднялись в пещеру. Штефан опустился перед Куртом Конрадом на колени и приложил ухо к его груди.

– Слава богу, – сказал он. – Сердце бьется, но слабо и неравномерно.

Его осторожно вынесли наружу. Оливер поднял легкое тело Курта себе на плечи и спустился вниз по крутой скале как заправский альпинист. Внизу они соорудили носилки из наспех наломанных веток и уложили Курта на мягкие листья. Вид у него был ужасный: бледно-желтая кожа натянулась на выпирающих скулах, а закрытые глаза глубоко запали. Тело было исхудавшее, руки и ноги бессильно свисали. На бедре – большая загноившаяся рана. Дети бережно несли его по лесу домой, к костру. Доктор Штефан сразу влил ему в рот несколько капель медицинского коньяка и принялся обрабатывать рану: почистил, смазал и перевязал.

– Если будем за ним как следует ухаживать, он поднимется быстро.