Проблема только в том, что это не стресс, а правда. Бронька стрелял в Гитлера. И промахнулся. Так же, как Калисто Муни освободил свой народ. Это жизнь, более реальная, чем сама жизнь, – момент истинного бытия Броньки и его слушателей.
Рассказ Броньки Пупкова – инструмент вызова вертикального времени, которое переворачивает мир с ног на голову. Это греческая мистерия, в которой выверены паузы, акценты, время и место действия. «Театр» Броньки – это высокоточный механизм, построенный со знанием законов человеческих реакций и душевных движений, открытых им опытным путём.
Читатели Кастанеды знают о «сталкинге» – искусстве изменения положения точки сборки, основанном на самонаблюдении. Однажды дон Хуан делает Карлосу странное предложение. Он предлагает ему практиковаться в этом искусстве, рассказывая о себе небылицы.
Я неоднократно пробовал себя в этой роли, однако смысла затеи уловить не смог. Ведь груз
Фантазия становится частью истории только тогда, когда ты подкрепляешь её делом. Ты должен фактически выйти к людям и честно рассказать им о том, что ты стрелял в Гитлера, или же о том, что Калисто Муни освободил свой народ. И ты должен стоять на своём до конца. И если нужно, отдать жизнь за эту правду. Если же играть с такими вещами в воображении или же просто путать собеседников с целью посмеяться над ними и подкрепить уверенность в том, что ты – великий воин, идущий по стопам дона Хуана, то сила твоего рассказа рассеивается и исчезает, словно мираж в пустыне.
Чтобы вы случайно не подумали, будто нисхождение духа – это какая-то интеллектуально-психологическая игра, я приведу ещё один пример. У моей жены Тани была собачка – милый пуделёк по имени Десси. Таня очень её любила и всегда волновалось, чтобы с Десси всё было в порядке. Летом они подолгу жили в деревне, рядом с которой на бывшем колхозном лугу паслась скотина.
Любимым развлечением Десси было гонять коз. Её в высокой траве не видно, но лает она громко, а глупые козы, не понимая, что это за напасть такая, разбегаются в стороны. Таня очень боялась, что козы растопчут Десси, частенько ругала и наказывала её, но та всё равно раньше или позже «срывалась» и принималась за старое.
Но однажды Десси решила напугать пасшегося на лугу бычка. Таня не успела остановить её. Бычок, стоявший рядом с тем местом, где они шли, не испугался пёсика, который бросился на него с лаем. Лягнув ногой, он ударил Десси копытом по голове.
В этот момент произошло нечто поистине странное. Таня увидела две версии реальности. В одной из версий у Десси раскололся череп, и она погибла. В другой они обе – и собака, и человек – просто громко орали. Обе версии существовали в течение одного долгого мига. Моя жена сделала усилие, чтобы отменить ту версию, где пёсик погиб, и перейти в ту, где Десси осталась жива.
Испуг моей жены, её искренняя забота о собаке сработали так же, как история мага-рассказчика и его поворот шляпы. Снизойдя, дух предложил ей выбор. И она выбрала. И после этого Десси прожила ещё много лет, и никакого следа от удара на её голове никто не видел.
Как видите, маги-рассказчики встречаются не только в Мексике. Перенесясь в нашу страну, мы найдём тут ещё несколько примеров несуществующих событий, которые существуют.
Есть авторы постсоветского периода – Виктор Суворов (Владимир Резун, повесть «Ледокол»), Анатолий Фоменко («Новая хронология»), Алексей Кунгуров (Челябинск, цикл фильмов «Искажение истории»), – которые пересматривают историю. В своих сочинениях они подвергли сомнению общепринятые исторические факты, дали иные толкования мотивам политических фигур, расположили события в другом порядке. Они начисто отвергли некоторые факты, считая их заказной политической фальсификацией, и ввели предположения о существовании неизвестных, но логически необходимых фактов.
Намерение авторов этих попыток – не важно, понимают они это или нет – не в том, чтобы заменить «ложные» факты на «истинные». Факт – это просто факт. Цветок растёт, облако летит по небу. Или вот показательный факт из военной истории, который в «Беседах о мышлении» приводит М.К. Мамардашвили:
Есть факт стояния армии и её бездействия. Есть факт того, что в армии знают о восстании. А есть добавка к этим фактам – наше отношение к ним, наши предположения о причинах. Эта добавка склеена с фактом, и мы не можем смотреть на факт прямо, без этой призмы.