Иосиф Бродский. Жить между двумя островами

волнует, нежели язвит.

А потом поднимал перед собой руки, как тогда в Ленинграде на Адмиралтейской набережной, и ощущал, что между ними и гудящим на ветру склоном Кучук-Янышара существует пространство – загадочное, неведомое, изображенное на акварелях Максимилиана Александровича и полотнах Константина Федоровича Богаевского.

Рядом никого не было, и поэтому никто не мог видеть, как одиноко стоящий на вершине хребта человек прикасался к темной глади воды Коктебельского залива, к изломанным, напоминающим кардиограмму линиям Карадага, для которого время остановилось 150 миллионов лет назад.

Вторая поездка Бродского в Коктебель состоялась в октябре 1969 года, когда ему удалось раздобыть путевку в Дом творчества, однако на следующий год, одержимый страстью к перемене мест, он уже поехал в Ялту, оставив о местном Литфонде следующие воспоминания в виде «Первого письма Иосифа Бродского Виктору Голышеву»:

Старик, как жаль, что ты не смог

сюда сорваться: тут шикарно.

Старик, ты поступил бездарно;

ты, грубо говоря, сапог.

Я, старый графоман, и то

сумел. А ты ведь член Союза;

Представь себе январь без груза

треуха, пиджака, пальто…

Описывать же море мне

не стоит…

То штиль,

то шторм. И поутру, бывает,

причал весь обледеневает,

и солнце… всю эту гниль

лучами алыми насквозь

просвечивает…

А сам Дом Творчества – говно.

Похож на полусинагогу —

полуобщагу. Харч изжогу

обычно вызывает; но

харч в регулярные часы, —

и можно вкалывать не хуже,

чем дома. Вечером снаружи

транзисторы вопят и псы…

Но вообще-то дом пустует.

Одни вахтеры, и бюстует

средь холла с фикусом Антон

П. Чехов. Я перевожу

и сочиняю. Впрочем, редко.

Приняв снотворную таблетку,

я сплю…

Иосиф спит, и ему снится, как они ночью вместе с Мариной идут по улице Глинки в сторону Николы Морского. Навстречу им бежит человек, лицо которого выражает полную растерянность, видно, что он крайне напуган, потому что за ним кто-то гонится. Марина замирает на месте, но Иосиф крепко сжимает ее руку в своей, и они продолжают идти. Нет, конечно, не стоит останавливаться и выяснять, кто этот человек, нужна ли ему помощь, от кого он бежит, или, может быть, это он за кем-то бежит?

Не исключено, что сия полночная пробежка совершается ради удовольствия, ради того, чтобы просто убить время, или, напротив, с пользой провести его. Но, с другой стороны, догоняющий вполне может быть вооружен, и тогда опасность угрожает всем, Иосифу и Марине в том числе. Именно по этой причине приходится ускорить шаг, чтобы как можно быстрей добраться до ближайшей подворотни, укрыться в ней и переждать этот волнительный момент. Наконец Марина и Иосиф оказываются в безопасности и сразу же начинают смеяться над этой своей излишней тревожностью, над своими придуманными страхами, потому что, скорее всего, тот, кто убегал, и тот, кто догонял, просто выпили излишне много вина и теперь ищут возможность немедленно прилечь, чтобы отдохнуть. Хотя бы и на деревянную скамейку, коих довольно в Никольском саду и Театральном сквере.

Первая встреча с Мариной Басмановой после очередного разрыва в Норинской произошла в сентябре 1965 года в Москве, куда, минуя Ленинград, Иосиф приехал из ссылки.