Ирина

– Так что веди себя соответственно, но не задирай носа, особенно передо мной, а то отшлепаю.

Оставшись одна, я принялась перебирать папки и в нижнем ящике стола, под бумагами, обнаружила иностранный глянцевый журнал с полуголой блондинкой на обложке. По названию было понятно, что это журнал для мужчин. Разглядывая красочные страницы с обнаженными девицами в вызывающих позах и пролистывая очередную голую задницу, я подумала вслух: «Ай да Яков Моисеевич!» И прозвучало это даже одобрительно…

На закладке я задержалась: с полного разворота, очень откровенно позируя, призывно улыбалась красивая брюнетка.

В ней было что-то знакомое…

Просмотрев до конца, я вернулась к закладке и поняла, в чем дело: она была похожа на меня. А на одном из снимков, где она стояла вполоборота, я точно бы признала себя, если б умела так соблазняюще изгибаться…

Знакомое томление, давно не посещавшее меня, перехватило дыхание, и, сунув журнал на место, я прошлась по кабинету, сбрасывая наваждение.

На следующий день утром ко мне зашла Ангелина Павловна.

– Ирочка, – обратилась она, чем-то напоминая Изольду Андреевну, – мне домой звонила Майя Дмитриевна, сестра покойной жены Якова Моисеевича. Она просила позаботиться о нем, так как сама тоже разболелась. Я подумала, – продолжала Ангелина Павловна, – у вас могут быть вопросы, как у заместителя, и вы навестите его, – она положила на стул пакет. – Это от коллектива и от профкома.

О своем визите я предупредила его по телефону, и на мой звонок дверь распахнулась почти сразу. Было видно – Яков Моисеевич готовился: под шелковыми отворотами длинного домашнего халата виднелась белоснежная сорочка. «Слишком парадно для повседневности», – отметила я самодовольно и в тоже время сочувственно…

Держался он бодро, широким жестом приглашая меня в гостиную, и, если б не трость, на которую тяжело опирался, я бы не подумала, что он болен.

– Извините, я присяду, старые раны дают о себе знать, а вы осваивайтесь в моем «блиндаже» и чувствуйте себя… – Яков Моисеевич замялся, не зная, как продолжить. – Чувствуйте себя хорошо.

Я с интересом рассматривала «блиндаж»: кухня и большая комната, разделенные лишь высокой аркой, представляли собой просторную гостиную, в одной стороне которой стоял обеденный стол с шестью красивыми стульями, а в другой – широкий диван и кресло с журнальным столиком. Между столом и диваном две резные двери, веером отклонившиеся одна от другой, смотрелись украшением комнаты.

Заинтересованная, я обернулась к хозяину, и он кивнул разрешающе…

За одной из дверей находилась спальня с высокой кроватью, напротив которой возвышался старинный платяной шкаф, а в углу большим фигурным зеркалом блистало трюмо. За другой был кабинет с письменным столом и стеллажами, заставленными книгами. Открывались двери прямо, и, выйдя из кабинета, я вновь с недоумением стала разглядывать их.

– Это обманчивое впечатление создано искусно выполненным окладом, – объяснил Яков Моисеевич. – Видели бы вы, как иногда гости при входе отклоняются, чтобы не стукнуться о косяк, и задевают дверь с другой стороны.

Мне стало смешно, потому что, когда входила, тоже слегка отклонилась, но благодаря небольшому росту прошла нормально.

Веселые эти пояснения создали непринужденную обстановку. По– хозяйски оглядев кухню, я взяла передник попроще, полюбовавшись на другой, висевший рядом, и заглянула в холодильник.

– Что больной желает на ужин?

– Я хоть и голоден, но не привередлив, – ответил Яков Моисеевич, удобно расположившись в кресле. – Так что сделайте сегодня что-нибудь на свое усмотрение, а я посмотрю на вас. Можно?

– Да, конечно…

После того, что было в поезде, это меня нисколько не смутило. Затянув передник на талии – демонстрировать так демонстрировать – я принялась готовить ужин.

Судя по его улыбчивому взгляду и шутливым наставлениям, процесс ему нравился.

– Надеюсь, Ирина Юрьевна, вы составите мне компанию по уничтожению приготовленных вкусностей?

– Сожалею, Яков Моисеевич, но запас продуктов у вас настолько скуден, что придется мне уйти «не солоно хлебавши», и вы до следующего ужина будете довольствоваться полуфабрикатами, – выдала я это совершенно серьезно и добавила. – Так что в другой раз, приглашая даму, подумайте и о ней, а не только о своем желудке.

Промелькнувшая после первой фразы растерянность на его лице, сменилась напускной мрачностью.

– Эта дама явилась сюда без приглашения и должна радоваться остаткам с барского стола!

Шуточная пикировка завершилась смехом, и уже всерьез я объяснила, что не могу дольше задерживаться, так как не предупредила мужа, а холодильник действительно почти пуст.

Он указал на небольшой комод.

– Возьмите в среднем ящичке деньги и, пожалуйста, не скупитесь, я надеюсь, что следующую трапезу вы разделите со мной.

В прихожей я оглянулась: было как-то неловко оставлять его…

Он кивнул, не вставая с кресла.

– До завтра.

Дома я сказала, что навещала больного начальника и завтра тоже задержусь. Слава подозрительно посмотрел на меня и поинтересовался:

– Надолго он там? – получалось, что начальник – в больнице.