Исаак Дунаевский. Красный Моцарт

Встреча Александрова и Дунаевского была назначена на квартире Утесова, который жил тогда на Надеждинской улице, в доме 21, на третьем этаже. Встречу назначили ровно в восемь часов. Утесов не волновался. Дунаевский был пунктуален. На правах друга дома он даже пришел пораньше: расспросить у Утесова про Александрова. Утесов только усмехался и говорил:

— Вот придет, и посмотришь, вдруг я ошибаюсь.

Раздался звонок. Утесов пошел открывать дверь. Позвал из передней:

— Дунечка, знакомьтесь.

Вышел Дунаевский. «Александров увидел пытливый взгляд», — пишет Сараева-Бондарь. Что увидел Дунаевский, осталось тайной.

Утесов не видел ничего, он улыбался.

По свидетельству все той же Сараевой-Бондарь: «Мы куда сначала, к роялю или к столу?» — нерешительно спросил Утесов и сразу поставил Александрова в дурное положение. Отказаться от стола было вроде жалко, а сразу пройти к роялю тоже вроде бы нехорошо. Так смешно и с интриги началось это эпохальное знакомство. Все решила жена Утесова, которая любезно пригласила за стол. После трапезы Дунаевский перешел к роялю. Тема беседы была одна: что подходит и что не подходит из уже готовой музыки. Александров ничего «не резал». Инициативу взял на себя сам Дунаевский: он играл и рассказывал о своих ощущениях. Григорий Александров, как единственный профессионал, говорил, как должна быть построена работа, о музыкальном решении будущего фильма, о том, что не подходит из уже существующих куплетов.

За разговором о распределении главных ролей среди тех, кто остается за кадром, Александров успокоился. Сошлись на том, что и так было определено Шумяцким. Масс и Эрдман в состоянии справиться с любым поворотом событий, чтобы было смешно. Особенно это стало понятно, когда Утесов переключил внимание на себя, пересказывая злободневные скетчи. Авторы ориентировались на политические передовицы «Известий» и «Правды». Вот тут-то Александров и поморщился.

— В чем дело? — настороженно спросил Утесов.

— Я не советую в дальнейшей работе вашего театра опираться на мнение такой газеты, как «Известия», — сказал успевший что-то понять в кабинете Шумяцкого Александров. — Есть точка зрения, что мнение газеты может завести в тупик.

А в это вечернее время Шумяцкий сидел в приемной у товарища Сталина и терпеливо ждал благосклонного взгляда одного из помощников вождя Льва Мехлиса. Напротив него также терпеливо сидел главный редактор «Комсомольской правды». Тогда же Шумяцкий, с глазу на глаз, рассказал все главному редактору «Комсомолки». Партия планирует провести летом этого года небывалую кинопремьеру. Не будет ли лишним, по мнению главного редактора, объявить всесоюзный конкурс среди молодежи на лучший стихотворный текст для фильма? А победителя премировать поездкой в Москву. Да, кроме того, держать читателей в курсе съемок такого интересного фильма — благое дело.

В ответ главный редактор только широко раскрывал глаза и преданно улыбался начальнику Главного управления кинофотопромышленности (ГУКФ) при СНК СССР.

Заговорщики в Ленинграде переходили уже к обсуждению афишной части будущей картины. Главными назначались постановщик Александров и композитор Дунаевский. Сценаристы — Эрдман и Масс. Оператором Александров предложил своего друга Владимира Нильсена. Ну а все музыкальные партии должен был исполнять Утесов со своим джаз-оркестром. Также в предварительном разговоре решили, что автором всех поэтических текстов будет пересмешник Масс. Относительно этого поэта-песенника у Утесова существовало свое мнение. Но пока он решил его не высказывать.

Далеко за полночь Александров и Дунаевский вышли вместе из гостеприимного дома Утесова. Еда была очень вкусной. Александрову казалось, что он поступил правильно. Во-первых, он снял с себя, с самого начала, единоличную ответственность за судьбу фильма. Теперь успех или неуспех будут делить с ним композитор и Утесов. Во-вторых, Дунаевский оказался очень обаятельным, смешливым, ироничным и остроумным, а главное, умел увлекательно слушать и удивляться.

Как ленинградец Дунаевский предложил проводить Александрова до самой гостиницы «Европейская». Каждый хотел получше узнать слабые места друг друга. Не заметив за разговором расстояния, пришли к гостинице и поняли, что еще не все узнали. Тогда Александров предложил проводить Дунаевского на Бородинскую улицу — к нему домой.

— Во-первых, мы не закончили начатую тему, а во-вторых, Исаак Осипович, я тоже могу считать себя ленинградцем и даже в некотором роде участником штурма Зимнего! Ведь мы с Эйзенштейном в 1924 году здесь снимали «Октябрь», и я прекрасно знаю город.