Искусство дыхания как основа звукоизвлечения

Это подводит нас к линии, которая отделяет профессионала от любителя. И теперь мы можем без какого-то иного деления, но только с целью развития голоса, задать вопрос: когда становится слишком поздно развивать голос? Или, более простыми словами: когда человек слишком стар, чтобы воздействовать на вокальные мышцы, обучая их петь? Ответ таков: этот момент в жизни достигается, когда мышцы начинают ощущать медленный, угасающий и разлагающий процесс старения. Конечно, невозможно зафиксировать цифру, которая отобразит эту важную остановку для каждого, поскольку некоторые люди в свои 45 старше, чем другие в шестьдесят. Я считаю, что, как правило, люди, чувствующие старение, не обладают большим энтузиазмом заниматься вокалом. Однако часто говорят с большой долей правоты, что «старый дурак — хуже других дураков».

Это напоминает мне об одном факте, который имеет забавное и почти прямое отношение к нашей теме. Вскоре после моего приезда в эту страну, некий дружески расположенный педагог — попробуйте назвать его другом, прочитав эти строки! — прислал ко мне одного из своих учеников, оказавшимся немецким джентльменом небольшого роста и очень преклонного возраста. С большим смущением он рассказал о причине своего визита: «Не смейтесь надо мной, сэр, я знаю, вы подумаете, что я старый дурак. Ну, я портной, всю жизнь был портным.

Мне удалось скопить немного денег. У меня нет детей, моя жена стара, и я не знаю, что с собой делать. Поэтому я купил пианино и подумал, что мог бы научиться играть на нем несколько мелодий. Старуха смеется надо мной, но я это сделаю. Господин N. занимался со мной почти три месяца, сейчас я знаю ноты и могу найти их на клавиатуре, если вы дадите мне достаточно времени. Мой учитель говорит, что у него больше нет на меня времени, но, мне кажется, это потому, что я доставляю ему много хлопот. Я не виню его, я всегда все осваивал медленно и теперь мне уже пятьдесят шесть лет». И он продолжал в таком же духе. Я не буду пытаться описывать свои чувства от перспективы обучения такого многообещающего ученика и попытки защититься от непомерно трудной задачи. Безуспешно. В итоге я согласился дать ему шесть уроков. Я не знаю, был ли у меня когда-либо среди большого числа добросовестных учеников тот, кто превзошел моего портного в энтузиазме, энергии и усилиях. Но занятия с ним были ужасно медленными и утомительными.

Умственная передача сигнала от нот через глазные нервы в мозг была настолько медленной, и перенос этой ментальной картины на клавиатуру фортепиано с помощью его костлявых и мозолистых пальцев, закостеневших от возраста и скрюченных от его пошивочных работ, были настолько неуклюжими и неумелыми, что метроном Мельцеля убегал далеко вперед, прежде чем он смог закончить три такта. Ни одна из его самых простых неприятностей не могла сравниться с болью в позвоночнике, задеревеневшим и вывернутым за сорок лет сидения за портновским столом, что заставляло его, будто бы зажатого в тиски, всем телом и головой подаваться вперед и прижиматься к клавишам. На шестом занятии я посоветовал ему изготовить на заказ фортепианный стул, на котором он мог бы сидеть в своей привычной портновской позе, и, если когда-либо он захочет продвинуться настолько, что ему понадобятся педали, он может прикрепить такие, что можно будет работать коленями. Мое обещание шести уроков было выполнено, этот стал последним.

Излишне сравнивать этот случай с обучением вокалу человека в аналогичной ситуации. Сравнение в деталях приведет к еще большему разочарованию ученика по вокалу. Сложность преодоления замедленной умственной работы и жесткости мышц в обоих случаях может быть похожей, но пожилой ученик по вокалу обладает двумя дополнительными, очень обескураживающими особенностями, а именно: что он на слух не может с той же легкостью спеть верную ноту, с какой пожилой пианист-портной находит верную ноту на клавиатуре. И, самое главное, если портной с успехом нажмет правильную клавишу, то и звук будет правильным — и даже если он промахнется, он издаст хороший тон как таковой, но пожилой вокалист будет каждый раз промахиваться, извлекая неверный тон.