Искусство любви

…В заведение зашел матрос – высокий бледнолицый блондин. Затем еще один. И еще. По одному они проходили в зал, и их становилось много – невыносимо, нестерпимо много. Их лица были напряжены и сосредоточенны. Они явно пришли сюда не за развлечениями.

Они пришли за его Кармелой.

…Похоже, этот русский вчера был настроен очень серьезно; Хорхе недооценил его, и теперь ему предстояло выиграть сражение в одиночку, и сражение это должно быть словесным – «вышибала» Рональдо в этой дуэли был бесполезен. В счастливом для себя исходе Хорхе уже начал сомневаться, вспомнив фразу (кто ж ему это сказал?): « Русские, если хотят чего-то добиться, всегда доводят начатое до конца! »

Матросы с «Туркмении» обступили Хорхе. Никто из них английского толком не знал, но по полусотне самых распространенных слов мог вспомнить каждый. Боцман Тарасов кое-как мог объясняться даже на испанском – в Мексику он ходил уже в пятый раз.

Тарасов начал с самого простого, справедливо рассудив, что самое простое чаще всего является и самым важным.

– Скажи, мужчина, – спросил он, поигрывая кортиком, – ты сам любил когда-нибудь?

И, не дожидаясь ответа, ткнул пальцем в Колю Хотько.

– Вот этот русский мужчина любит вашу мексиканскую девушку. Его зовут Николай, Nicolás по-вашему. Ее зовут Кармела… Она согласна!..Это неизбежно, отец! Ты зря сопротивляешься, отпусти ее, вдвоем они будут счастливы!

Хорхе молчал.

Боцман закончил и чуть отступил, мысленно подавая команду «фас!»

И команда «переговорщиков», будто сорвавшись с цепи, наперебой принялась втолковывать Хорхе, что расстаться с Кармелой так или иначе придется. Любовь неизбежна, как смена времен года, и вечна, как небо и море. Хорхе вяло отбивался, но с каждой минутой всё больше и больше верил этим настойчивым советским морякам – с Кармелой ему суждено расстаться. Он даже не стал возражать и только махнул рукой, когда Тарасов заявил, что Николай и Кармела должны съездить к ее родителям в поселок на побережье.

Коля разыскал такси, и они помчались вдоль залива в Теокуилько. Кармела, устроившись поудобнее на заднем сиденье рядом с ним, слегка прижалась к нему, а у того замирало сердце от каждого ее движения – Николай всё еще не мог избавиться от мысли, что это сама Певица сидит рядом с ним в машине и шепчет ему

на ухо что-то непонятное…

Когда такси подъехало к дому, ей стало не по себе… Она так давно здесь не была и сейчас приехала только затем, чтобы уехать снова и теперь уже навсегда…

Она чувствовала, что не вернется в Теокуилько больше никогда.

Коля заплатил таксисту за дорогу в оба конца и за стоянку, жестами объяснив, что они задержатся здесь ненадолго и вскоре поедут обратно. То, что Николай нанял такси в оба конца, для Кармелы было лишним подтверждением его слов – человек он не бедный…

…Пако едва не сел мимо стула, увидев европейца.

–  Gringo … – обреченно прошептал он, бросив себе под ноги la red para cazar langostinos [45] .

–  No, no , – лицо Кармелы светилось счастьем. – Ruso,Moscú! [46]

Пако удивленно посмотрел на Николая. Россия, СССР – огромная, далекая, богатая и холодная страна, о которой он не слышал ничего плохого. А одно то, что ее руководитель, который назывался не президентом, а как-то иначе, собирается показать Америке les ensenaré lo que es bueno (Серхио сказал, что у русских в таких случаях говорят «показать кузькину мать»), наполняло его сердце каким-то благоговейным трепетом. К тому же Россия дружит с Кастро, а уж тот умеет разговаривать с заносчивыми гринго!

Моряки торгового флота также не вызывали у него никаких отрицательных эмоций. Он повидал их в Коацакоалькосе, когда сам пытался устроиться на химический завод. Ладные, подтянутые, непьющие, дисциплинированные и… наверняка обеспеченные! Давно это было… Думал ли он тогда, что его дочь приедет к нему за благословением с одним из них?!

Раздумывал отец недолго. Он только посмотрел на жену, а та, как всегда, ответила ему тихим взглядом: «Я приму любое твое решение – как ты решишь, так и будет». И родительское благословение было получено.

Пако жестами показал Николаю, чтобы тот оставил их с дочерью наедине. Хотько вышел и принялся играть с близнецами в футбол настоящим кожаным мячом – предметом зависти соседских мальчишек. (Это был один из многочисленных подарков, которыми Кармела щедро одаривала семью.) Он очень нервничал, но старался не подавать виду.

Тересия обняла дочь и заплакала, но глаза Кармелы оставались сухими. Она улыбалась и гладила мать по голове, стараясь утешить.

– Большой город забрал тебя у нас, – шептала Тересия, проводя своими шершавыми ладонями по ее щекам. – Езжай… на этой машине и… будь счастлива!..Одна машина уже увезла тебя однажды, и ты справилась, девочка моя. Правда, ты так редко навещала нас… А сейчас? Еще одна машина увозит тебя… Ты справишься! Но я боюсь больше не увидеть тебя… Пресвятая Дева, но ведь это не так? Наша Кармела еще вернется к нам? Но я боюсь, это будет не скоро…

Настал черед Пако. Он притянул дочь к себе, обнял и, уткнувшись носом в ее волосы, вдохнул их запах.

– Ты вытащила счастливый билет, дочка, – начал он.

Кармела не выдержала и все-таки расплакалась, положив голову отцу на плечо.

– Я… я буду писать вам каждую неделю и высылать деньги! А через год мы обязательно приедем к вам! Я вас так люблю!

Пако отстранил ее от себя и отвернулся – видеть его слезы дочери не следовало. Кармелу тут же окружили Энрике, Эрнесто, Марта и Асусена – теперь пришло их время.

– Всё будет хорошо! – Глаза Кармелы светились счастьем, и это состояние невольно передалось и семье – глаза всех шестерых были влажны, но сказать, что они были грустны, я бы не решился!