Искусство. О чувстве прекрасного – ведущие эксперты страны

Хотя при этом с такими же темными стеклами можно встретить и вполне позитивных персонажей. Но здесь это явно его слепота, что он отказывается видеть в Христе Спасителя. А потом происходит еще одно превращение всей этой истории. Есть позитивный ученый смысл. Есть негативная ученость, но не верная.

Есть перенос этого приспособления вообще не в прошлое, а в пространство воображаемого. Скажем, мы изображаем ангелов и демонов. Бесплотных духов. Ангелов, конечно, в очках не встретишь. Они идеальны, в том числе в плане здоровья. А вот бесов, персонажей, чьи изъяны, в том числе и физические, иконография всячески подчеркивает, они в очках начинают в позднее Средневековье появляться очень регулярно. Это одновременно нечто изобличительное, напоминающее об их слепоте. И одновременно, вероятно, нечто смешное. Поскольку дьявол одновременно в средневековой культуре и страшен, и смешон. И вот у Босха, на знаменитом его триптихе «Искушение святого Антония», мы видим демона-священника, который читает мессу по темно-синей непонятной книге. И он снабжен вот этим самым приспособлением.

Есть и последний уже такой кульбит, когда очки очень активно переходят на рубеже Средневековья и эпохи Возрождения в разряд вообще, скорей, сатирический. То есть они не уходят из всех тех контекстов, о которых я говорил, но появляется еще идея, что есть подлинное знание.

И какой-нибудь богослов изображается в очках. А есть огромное пространство знания ложного, полузнания, знания мошеннического. И потому всех бесконечно любимых ренессансными художниками персонажей – мошенников, каких-нибудь баскианских и не только, каких-нибудь ложных учителей. Осел-учитель, который собирает учеников, и пытается им что-то вдолбить, хотя сам ничего не знает. Вот весь этот мир псевдознания, он тоже очень часто оснащается очками. И один из излюбленных персонажей того времени – это конечно же шут. Как мы знаем шута? Он в колпаке. Часто это колпак напоминает по форме ослиные уши. У шута есть масса атрибутов. Но один из них – очки.

На изображении усмехающегося шута рубежа XV–XVI веков, художник демонстрирует любопытный жест паяца. Он смотрит сквозь пальцы – безымянный и мизинец. Тут, может быть, не очень важно, что это именно безымянный и мизинец, но тогда было распространено голландское или немецкое выражение, которое у нас сегодня звучит «смотреть сквозь пальцы». Это значит, не видеть какой-то очевидности. И главное в этом контексте – не видеть зла, творящегося вокруг или быть таким дураком. Например, мужья, которые не замечает измены жены, на изображениях того времени так же на все смотрят. То есть они знают, но знать им не хочется. И вот смотрит вот так…

И у шута, естественно, тоже очки уже совершенно сатирические. Дурак, который на самом деле ничего не знает, а держит в руках атрибут знания, которое у него превращается в атрибут незнания, дуракаваляния, ничего не понимания.

Вообще, очки – это, конечно, не только вещь, которая улучшает зрение. Она большое значение имеет и играет в нашей жизни. Мой товарищ сказал, что я мог бы быстро исправить зрение. Сейчас это делается элементарно. Но когда мне задают какой-нибудь сложный вопрос на переговорах, у меня есть несколько секунд, а может быть, и полминуты, когда я могу снять очки, аккуратно их протереть. Я в это время думаю. Но к тому же это, в общем, добавляет какой-то вес облику.

Андрей Сарабьянов

«На телеге в двадцать первый век»

Наш эксперт по русскому авангарду Андрей Сарабьянов часто совершает открытия.

Выставка, о которой пойдет речь, называется «На телеге в двадцать первый век». Это русское искусство двадцатого века. Вот представьте себе такую картину. Вятская губерния. Поздняя осень, можете представить, какие дороги.

Год какой? Сейчас или?

Нет, вообще представьте себе.

Вообще просто представить.

Да-да, не сейчас, эти дороги жуткие. Едет телега нагруженная, не сеном не картошкой, а картинами. Это 1921 год. В стране еще голод, холод и так далее. А Вятская губерния вообще какой-то старый, забытый всеми удел. И вот вдруг эта телега, перед нами такой человек замечательный, Евгений Васильевич Медведев. Он родом тоже из Вятской губернии. Он учился в Варшаве в Политехе, получил образование инженера, архитектора. Вернулся в Москву, работал в Наркомпросе[18], и оттуда его отправили обратно в Вятскую губернию поднимать культурный уровень народа. И он организовал выставку. Выставка передвижная была. Это был срез всего современного искусства, от реализма до абстракции. Он собрал триста восемьдесят произведений искусства.

Из чего он собирал?