Искусство слушать

Кристиана этого не осознает. Она осознает только тот факт, что ее брак несчастлив; она не осознает того, что неизбежно несчастлива. Поэтому после часа или двух можно было бы сказать ей: «Ну, я не удивлен, что вы несчастливы; любой был бы несчастен на вашем месте». Я помню, однажды ко мне обратился писатель из Голливуда. Он – творческая личность, и суть его жалобы заключалась в том, что он стал менее креативен. Он почувствовал, что больше не может творить. Он рассказал мне историю своей жизни в Голливуде, и я сказал ему: «При той жизни, которую вы ведете, никто не смог бы сохранить креативность. Если вы хотите продолжать творить, вы должны стать честным человеком. Если вы будете продолжать жить в той же атмосфере, вы никогда не сможете реализовать свой талант, как это было много лет назад, когда вы не были так отравлены».

Важно понять самому и показать людям, что, когда кто-то несчастлив, когда у него какая-то проблема, в этом нет ничего такого уж таинственного, это не какая-то странная болезнь, а очень часто совершенно логическое следствие внутренней ситуации в сочетании с ситуацией внешней, что вызвало бы определенные симптомы, как вызвала бы некие физические симптомы определенная пища, неправильная диета. В этом нет никакой загадки. Конечно, важно, насколько возможно лишить таинственности все эти процессы. Это значит также, что нужно разрушить веру в то, что происходят странные вещи, с которыми необходимо обратиться к специалисту.

Люди жили на протяжении столетий и справлялись со своими проблемами так же или даже лучше задолго до того, как психоанализ был признан наукой. Несомненно, психоанализ при должном применении может действительно помочь людям, ускоряя, интенсифицируя процессы, которые в противном случае было бы не так легко запустить. Это особенно верно в связи с тем, что в прежние века люди были более самостоятельными и не нуждались в руководстве, они гораздо лучше осознавали ценности и цели; в результате их культура давала им определенные средства, определенные идеи и направления движения. Сегодня у нас нет ничего подобного, а потому кажется, будто сам человек уже ни на что не способен.

Я говорил о том, что Кристиана постоянно останавливала себя, прибегая к мелким компромиссам. Самым ясным примером этого являлась ее попытка поступить в магистратуру по литературе, вместо чего она занялась экономикой, потому что этого хотели ее родители. В этом мы видим проявление ее отношения к отцу, к которому она чувствует глубокую привязанность. Конечно, здесь мы можем задаться вопросом: каков бы был взгляд на Кристиану последователя Фрейда?

С фрейдистской точки зрения ответ, несомненно, был бы таков: у пациентки типичная привязанность дочери к отцу, имеющая сексуальное происхождение; можно подвергнуть анализу ранний опыт, ранние сексуальные желания, фантазии и т. д. Тогда подавленные кровосмесительные желания выйдут на поверхность, и если это случится, привязанность прекратит существование, потому что будет осознана. Пациентка будет вольна обратить либидо на других мужчин, а не на отца. Фиксация будет разрушена. Таков один взгляд.

С моей точки зрения, совершенно нормально, что каждый маленький мальчик, будучи мальчиком, уже в раннем возрасте испытывает какие-то эротические чувства, привязанность к женщинам, а девочка – к мужчинам. Человек не рождается бесполым; Фрейд открыл, что это верно если не для младенчества, то для весьма раннего возраста. Нам известно также, что не только отец и мать являются объектами этих кровосмесительных устремлений; Фрейд сообщает о своих пациентах – маленьком Гансе и других, – когда маленький мальчик проявлял интерес к девочке-ровеснице, как и к своей матери. Ему подойдет любое существо женского пола, так же, как девочке – мужского. Конечно, отец производит впечатление, и не только в первую очередь в эротическом или сексуальном отношении.

Кроме того, вообще говоря, сексуальное влечение, влюбленность знамениты своей переменчивостью. Мы видим это у взрослых. Если два человека увлечены друг другом только в сексуальном отношении, для которых секс как таковой остается единственными узами и ничего больше не происходит, можно только гадать, как долго это продлится; по моей консервативной оценке, это будет около шести месяцев, может быть, немного дольше или много меньше. С точки зрения глубокой, длительной привязанности к другому человеку все обстоит иначе. Секс – наименее длящиеся, наименее связующие узы. Я хотел бы указать на одно исключение: речь идет об очень специфических извращениях. Допустим, два человека находят друг друга по признаку чрезвычайного садизма или чрезвычайного мазохизма. Им будет трудно найти новых партнеров с теми же специфическими вкусами, поэтому сексуальные узы подобного рода сохраняются в течение долгого времени. Однако это не правило. Таким образом, идее о том, что раннее сексуальное влечение к отцу или матери будет длиться до пятнадцати лет, противоречат все свидетельства о сексуальных узах как таковых.