Искусство слушать

Можно также описать это иначе. Знать себя в этом новом измерении, в этом третьем измерении нашей бессознательной жизни означает быть свободным, означает пробудиться. Факт заключается в том, что большинство из нас наполовину спят, в то время как мы считаем себя бодрствующими. На самом деле мы бодрствуем лишь в той мере, чтобы поддерживать свою жизнедеятельность; вот только в этой мере мы и бодрствуем. Однако для задачи быть собой, задачи выйти за пределы животного функционирования, задачи ощущения самости, для задачи выхода за пределы делания – состояния кормящей и размножающейся машины – для этой задачи нам требуется другой инсайт, не тот, которым мы обладаем в состоянии полупробуждения. Вспомнив, кого Будда называет «пробужденным», вы получите символическое выражение того, что я пытаюсь сказать. Личность, действительно осознающая себя, проникшая через поверхность к корням своего существования, – пробужденная.

Я смотрю вокруг себя и с удивлением наблюдаю, что большинство людей пребывают в каком-то полусонном состоянии. Никто ничего не знает, никто не знает, что хочет делать и каковы будут последствия их действий, если они что-то сделают. Люди, имея дело с проблемами своего человеческого существования, невежественны. Они хорошо разбираются в том, что касается их бизнеса – тут они знают, что делать, как манипулировать другими людьми и контролировать самих себя. Однако, когда возникает вопрос, как жить, они бодрствуют лишь наполовину или даже меньше.

Я хотел бы передать впечатление бодрствования, которое имею на основании собственного опыта и которое рождает интерес к себе и к другим. Это требует времени. Нужно осознать такое состояние полупробуждения у тех, кто думает, что бодрствует полностью. Парадокс заключается в том, что на самом деле мы более пробуждены во сне, чем во время бодрствования. Когда мы спим или когда мы безумны, по крайней мере на некоторых этапах безумия, тогда мы воистину ясно осознаем себя как субъекта, как чувствующую личность, как человека; это осознание остается отдельным от внешней жизни. Оно существует только в темноте или, биологически говоря, до тех пор, пока организм свободен от функции манипулирования миром, защиты себя или поиска пищи.

Однако как только мы просыпаемся, мы засыпаем. Тогда мы теряем весь инсайт, всю пробужденность ради более тонких процессов чувствования, познания, – и засыпаем для всего остального; таков наш способ жить. Так стоит ли удивляться, что люди так мало понимают свою жизнь? Что они так несчастны посреди изобилия? Что люди, имеющие все необходимое для получения от жизни всего самого лучшего, что она может дать, блуждают, несчастны, не удовлетворены, разочарованы и под конец жизни испытывают горечь и печаль оттого, что жили, но никогда не чувствовали себя живыми по-настоящему. Что бодрствовали, но так и не пробудились. Вот что значит осознавать себя.

Чтобы осознать свое бессознательное, нет надобности подвергаться психоанализу. Требуется только некоторый интерес и определенная смелость. Например, нужно иметь смелость осознать: «Я много лет считал, что этот человек мне нравится, считал его порядочным и вдруг понял, что это совсем не так. Он никогда мне не нравился. Я всегда знал, что он непорядочен».

Как ни странно, но мы также знаем, что́ подавляем. На самом деле для этого знания не существует слова – для осознания того, что мы подавили. Это не «предсознание» в смысле Фрейда, конечно, потому что предсознание – это нечто близкое к сознанию. Но подавленное и не то, что полностью отделено от нашей системы. Конечно, оно часто защищено тем, что именуется сопротивлением, но, как ни странно, часто бывает, что человек испытывает инсайт и неожиданно понимает: «Но я всегда это знал, всю свою жизнь. На самом деле тут нет ничего нового. Я знал это и в то же время не знал».

Существует феномен осознания, которое не является ни сознательным, ни полностью бессознательным в смысле классического подавления. Этот феномен имеет даже определенные последствия для психоаналитической техники. Многое говорится о сопротивлении пациента. Это совершенно оправданно, сопротивление как защита от чего-то, что мы боимся осознать, очень сильно. Однако очень часто, если аналитик, например, откровенно сообщает пациенту о чем-то, что он видит: «Вот что я вижу; я не могу доказать этого вам, но я это слышу», – пациент отвечает на это: «О, вы правы, я этого никогда не знал, но я и знал это тоже». Если то же самое выражается кем-то другим сильно, ясно и достаточно правдиво, не в фантастических или чрезмерно теоретических терминах, человек может сказать: «О, боже, да, это я, это верно, это правда».