Испанские поэты XX века

I

Как ясно видится твой силуэтна склонах гор! Я воскрешаю словомзеленый луг над пепельно-лиловымутесом, ежевики скромный цвет.И, памяти послушный, в вышинечернеет дуб, здесь — тополь над рекою,пастух проходит горною тропою;ты видишь — там стекло горит в окне,моем и нашем. Там, у Арагона,порозовел Монкайо белый склон.Взгляни — край тучи словно подожжен,

взгляни на ту звезду в лазури сонной,жена моя! Уже синеет сьеррав молчании вечернем за Дуэро…

II

Скажите, почему от береговстремится сердце в горы, прочь от взморья,и на земле крестьян и моряковвсе снится мне кастильское нагорье?Любовь не выбирают. Привеламеня сама судьба к земле суровой,где, словно призрак, бор стоит сосновыйи оседает изморозью мгла.С бесплодных скал Испании старинной,

Гвадалквивир цветущий, я, твой гость,принес сухую ветку розмарина.Осталось сердце там, где родилось —нет, не для жизни — для любви одной.Там — кипарис над белою стеной…

III

Закат, родная, притушил костер,и туча фиолетового цветана пепельные скалы дальних горотбросила неясный блеск рассвета.Рассвета блеск на стынущих камняхвселяет в сердце путника тревогу,

и ни медведь, оставивший берлогу,ни лев не вызовет подобный страх.В огне любви, в обманном сне сгорая,от страха и надежды обмирая,я в море и в забвение бегу, —не так, как горы в ночь бегут от света,когда свершает оборот планета, —молчите! Я — вернуться не могу…

IV

Ты, одиночество, со мною снова —пронзительная муза, не корютебя за дар непрошеный, за слово;скажи мне только — с кем я говорю?

Не привлеченный шумным карнавалом,делю печаль отшельника с тобой,наперсница под темным покрывалом,всегда опущенным передо мной.Я думаю, каким я прежде был,таким останусь. В зеркале незримомя скрытый облик твой восстановил.Но есть загадка в голосе любимом…Открой лицо, чтоб я узнал в ночитвоих очей алмазные лучи!

ИЗ МОЕЙ ПАПКИ ^{86}

Перевод Н. Горской