Испанские поэты XX века

I

Альваргонсалесы жилив запущенном доме и древнем.Четыре окна как щелки,лишь сто шагов до деревни.Стоят по бокам два вяза —гигантские часовые,и тень дают они летом,а осенью — листья сухие.То пахарей дом, земледельцев,плебеев, хотя и с деньгами,и если распахнуты двери,а ты проходишь полями,очаг дымящийся видишьс торчащими криво камнями.Пылают угли под пеплом,и в глиняных двух горшочкахдвум семьям на пропитаньепохлебка кипит и клокочет.Направо — хлев и конюшня,налево — плодовый садики пасека небольшая,а шаткая лесенка сзадиведет на две половиныжилых помещений усадьбы.Альваргонсалесы оба

там с женами обитают,и в доме отцовском двум парамс избытком места хватает,хоть в каждой семье по сынууже давно подрастает.В отдельной горенке, — смотритона на садик плодовый, —есть стол с дубовой доскою,обтянутой кожей коровьей,два кресла, черные счеты(костяшки с тарелку) на стенкеи ржавые шпоры на сбитомиз теса ларе деревенском.В забытой горенке этойтеперь Мигель проживает.Отсюда отцы и дедысмотрели, как сад расцветает,и аист так четок на небе,на небе синего мая:когда раскрываются розыи вся ежевика в белом,своих малышей он учитлетать на крыльях несмелых.А в ночи жаркого лета,когда от зноя не спали,в окне соловьиным трелям,

и сладким и нежным, внимали.Здесь старый Альваргонсалес,гордясь огородом и полем,а также любовью близких,мечтал о высокой доле.Когда на руках материнскихон первенца видел с веселымсмеющимся личиком нежным, —как солнечный луч, каждый волос, —и крохотными рукамитак жадно тянулся малышкаи к темно-лиловым сливам,и к ярко алеющим вишням,то в этот сияющий, кроткий,хороший осенний вечерон думал, что может быть счастливвполне человек на свете.А нынче в народе поется,и песня по селам мчится:«О дом, где отца не стало!Беда в тебе приключится.То дом убийц, — пусть отныненикто в твою дверь не стучится!»

II

Осенний вечер, и в рощесовсем золотой и прохладной

уже соловьев не осталось,уже замолкла цикада.Последние ласточки в поле,боясь перелетов дальних,погибнут, а аисты ночьюиз гнезд, сплетенных из дрокана башнях и колокольнях,уже улетели.                    Над домомАльваргонсалесов с вязовсрывает ветер нескромныйохапками листья. Однакоу трех акаций тенистыхна паперти за решеткойеще зеленые листья,и время от времени с ветокв своей скорлупе иглистойкаштаны падают наземь,и снова у роз — цветеньеи травы весело всталина ярких лугах осенних.На склонах и косогорах,на кочках, среди расщелинс травой, сгоревшею летом,соседствует свежая зелень;на лысых холмах высоких,

на скалах голых, суровыхклубятся, свиваясь вместе,пары облаков свинцовых;поблекла, гниет ежевикав гигантском лесу сосновом,и папоротник желтеет;вода бежит, прибываетпо балкам и по оврагам,отца Дуэро вздувая.Земля серебром отливаети тусклым свинцом суровым;все в пятнах ржавчины красной,все залито светом лиловым.Альваргонсалеса землитам, в сердце Испании нашей,и нищи и так печальны,что есть душа у них даже!Степь голая, волки воютна ясный месяц и бродятот рощи к роще; утесыи скалы в местах бесплодных;скелет на скалах белеет,стервятниками обглодан;поля бедны, одиноки,дорог и харчевен не сыщешь, —поля нищеты проклятой,поля моей родины нищей!