Испытание на прочность: Прощание с убийцей. Траурное извещение для знати. Выход из игры. Испытание на прочность.

Так точно, господин подполковник. Я и сам не хотел бы раньше времени брать на себя такую ответственность. Буду осваиваться.

Сегодня утром погиб начальник штаба первого батальона. Теперь это ваша должность. Если вас сразу не ухлопают, дальше видно будет. Чтобы вы были в курсе дела: этой ночью полк отступает, уж вы-то знаете — почему.

Так точно, господин подполковник.

Обстановку утром изучали? Хорошо. Батальоны уже на марше. В свой вы попадете не раньше чем завтра, так что оставайтесь на ночь у меня.

Подполковник отпускает Бекера: Дальнейшие распоряжения получите утром. Спокойной ночи — другого счастья солдату и не надо.

Автор описывает рукопожатие и короткий взгляд, которым они обменялись на прощание.

Подполковник нравится Бекеру. Мне нравится эта маленькая жилистая фигурка, думает он, засыпая. Все еще под впечатлением от образцового командира, Ц. А. добавляет: Война присвоила его себе без остатка, теперь он такой же рядовой солдат, как тот или этот, чей долг — действовать решительно и смело, защищать жизнь товарищей и свою, а если потребуется, то взять за нее высокую цену, короче говоря: пробиться или погибнуть. Автор кончает запись сентенцией, что судьба всякого в руках божьих.

Августа подумала о том, где бы ей переночевать. Вспомнила Умвег

— поселок среди виноградников, в котором она заправлялась по дороге в Страсбург. Наверняка там есть гостиница — если не в самом Умвеге, то где-нибудь по соседству. Утром она домчится оттуда до Баден-Бадена за несколько минут. Назад она возвращалась не по автостраде. В Келе свернула на местное шоссе.

За дневниковой записью от 20 апреля следует запись от 19-го: ночь накануне дня рождения фюрера (таким образом, свою последнюю ночь накануне бегства вперед) Бекер провел в обществе генерала, при котором до этого момента состоял адъютантом, и ротмистра-барона, которого Ц. А. именует своим другом. В загородном доме, реквизированном у какого-то графа, потягивая шампанское и куря сигареты, втроем они отмечают отъезд Бекера. Понятно, что разговор идет о делах, то есть о положении на фронте.

Генерал говорит, Бекер молчит; он лишь испытывает такое чувство, будто с глаз его спадает пелена, хотя все, что вещает тонкий скрипучий голос, ему и самому давно известно. (Почему пелена спадает только сейчас, автор умалчивает, зато подробно представляет генерала: выходец из обедневшего рыцарства, верующий католик, учился в Кембридже. Его интересы отнюдь не ограничиваются калибрами и дальнобойностью собственных пушек; он выказывает глубокие познания в вопросах сакрального искусства, особенно итальянского. Свои мундиры этот высокий, статный человек, называемый автором homme à femmes

, шьет по английскому фасону и к тому же из лучшего итальянского сукна. После боев при Монте-Кассино корпус генерала считается одним из лучших на итальянском фронте, руководимый твердо и с беспощадной суровостью командиром, в глазах которого сознание воинского долга и требование дисциплины в сочетании с его природной мягкостью, мудростью и безропотным смирением соединяются в некую высшую силу.)

В тот вечер на графской вилле генерал заявляет: С самого начала было ясно, что одной лишь военной мощью, без сильных и надежных друзей (союз с японцами в данном случае не в счет), мировой войны не выиграть. Первые победы в блицкригах тридцать девятого, сорокового (я бы добавил сюда и сорок первого) годов никогда серьезно не отражались на этом заведомо бесперспективном деле. Завоевав огромные территории, говорит генерал, нельзя принудить покоренные страны к миру, если отсутствуют резервы: материальные, людские и сырьевые.

Бекер (или автор?) про себя укоряет генерала, к которому питает глубокое уважение: Если ты это знал, да к тому же с самого начала…

Генерал говорит: Фюрер. Такова была воля фюрера…

Но автор снова задается вопросом: Почему же ты подчинялся? Разве ты не генерал?

Генерал доканчивает фразу: …с самого начала преступная.

Расставшись с генералом, (Ц. А.) Бекер с своим другом бароном уходят в ночь. Барон говорит: Резервов у нас предостаточно. Нам их твердо обещали.

Реплика: Обещаниями нас уже давно кормят…