Испытание на прочность: Прощание с убийцей. Траурное извещение для знати. Выход из игры. Испытание на прочность.

Если они действительно, как сказал Йоханнес, разослали восемьсот извещений, то по меньшей мере восемьсот человек теперь знают, что ты уже никогда не поедешь ни в какое путешествие. Я была в Страсбурге одна, так сказать — одна вдвоем. Мы плохо относились друг к другу и хорошо друг друга знали. Мы слишком плохо относились друг к другу и слишком хорошо друг друга знали. То-то ты обрадуешься, если я приеду на твои похороны! Не надо, не радуйся: ведь ты человек бескомпромиссный, не так ли ты говорил? Значит, повернуть назад. Повернуть назад. Нет, ехать вперед, как-нибудь прожить сегодняшний и завтрашний день. Кричать. Хотя бы петь. Послушай, Ц. А., песенку: Вошла-собака-в-кухню-и-слямзила-яйцо, или лучше такую: Велел-хозяин-мужику — я не Йоханна. Я не могу просить у тебя прощения только потому, что настал подходящий момент. И дело вовсе не в том, чтобы ты простил. Один из нас должен признать себя побежденным. Я на это неспособна и тем обязана тебе, понимаешь?

Около трех забрезжил рассвет. Красок еще не было, лишь четче проступили чернильные облака. Первые оттенки мглы; черное, незаметно переходящее в темно-синее. Степь по-прежнему черна; Августа поехала медленнее. Стрелка спидометра прыгала между восьмьюдесятью пятью и восьмьюдесятью. Со стороны бременской развилки двигалась колонна трейлеров. Очертания первого дома. В следующую секунду — дом с первыми светлыми окнами. Переключить дальний свет на ближний, сбросить газ.

Поворот на ФАЛЛИНГБОСТЕЛЬ

Один из трейлеров свернул на Фаллингбостель, два других она обогнала в лесу за поворотом. У Биспингема лес кончился, вдоль шоссе стояли редкие деревья и дома. Теперь труба совершала плавный изгиб: на горизонте показались речные отмели. Вдоль стенок трубы, из черных ставших сизыми, мчались то встречные машины из Гамбурга, то одна-две попутные из Бремена.

Рукав Эльбы.

Дорожная развязка у южной границы Гамбурга.

Августа заняла свой ряд на пятиполосной автостраде.

Северная Эльба.

Августа вовремя перестроилась на поворот.

КИЛЬ 99 км

ЛЮБЕК 62 км

Гамбург, похожий на гигантскую сортировочную станцию, медленно вращался всей своей громадой. И гирлянды огней над гаванью тоже были вделаны в этот громадный поворотный круг.

КИЛЬ 91 км

ЛЮБЕК 54 км

Автомобильная стоянка в утренних сумерках. Серое небо сливалось с серым полотном дороги. Первые краски: бледно-голубые указатели, чуть позже ставшие васильковыми. Первые желтые проплешины рапсовых полей, первая дневная зелень кустов и рощиц, туман, повисший блинами над лугом.

ЗНАТОКИ СОВЕТУЮТ: ПРИСТЕГНИСЬ РЕМНЕМ

Цинковый гроб.

Гроб цинковый в гробу дубовом; гроб в гробу. Как две кондитерские формы, вложенные одна в другую. Прищурившись, Августа поглядела сквозь ресницы. Умер. Умер в чудовищной постели — но легкой смертью. Не так, как его отец, криком кричавший одиннадцать дней. Умер в комнате, не издав ни звука, в комнате, куда уже никто не войдет, хотя дверь ее не заперта. Ничто не будет здесь передвинуто, убрано прочь; все останется на прежних местах, законсервированным на долгие годы: опущенные жалюзи, расческа перед зеркалом, остро отточенные, разные по длине цветные карандаши в стеклянной вазочке на ночном столике, рядом с нею будильник, показывающий время, когда кончился завод, — час ноль плюс еще что-то; комната, где опочил господин. В день смерти его матери все было иначе: она тоже умерла тихо, но являла собой всего лишь маленький человеческий комочек, едва различимый за пышными волютами высокой белой кровати. Вскоре уже ничто не напоминало о том, что эта бело-розовая спальня некогда принадлежала ей. Розовый штоф сменили бумажные обои, мебель исчезала предмет за предметом, вместо нее поставили новую, явились другие люди, новые гости — мемориальная комната госпожи была упразднена.

Дорога от автострады до Любека оказалась не близкой. Августа хотела проехать городом, чьи голубые шпили сейчас вонзались в серое небо. Сумерки. Призрачность. Ей хотелось одним глазком взглянуть на море. Наверстать упущенное. Ц. А. моря не любил.

Сон, Ц. А. Мне снился сон. Помнишь сказку про Длинного, Толстого и Тонкого, где Толстый выпивает озеро, а Тонкий видит сквозь горы? Мне снилось, что я разлеглась, как Длинный, во весь рост, мои семимильные ноги доставали до неба на горизонте и не отбрасывали тени. Ну, вспомнил теперь?

Одним глазком взглянуть на море.

Часы на любекском вокзале показывали десять минут шестого. Возле кирпичного здания какой-то человек подметал мостовую, что было в равной мере трудным и бессмысленным, так как мел он против ветра. На мосту стояли куклы[84]. Вниз через Хольстентор, Маркт, Кольберг[85]. На фоне неба башни Святого духа[86] словно зубья редкого гребня. Впервые Августа с такой отчетливостью заметила, что они накренены в сторону. Миновав Крепостные ворота, она выехала из города.