Испытание на прочность: Прощание с убийцей. Траурное извещение для знати. Выход из игры. Испытание на прочность.

В тот же день после обеда мсье Лебрен запер свою контору на плас Дюран, посадил немцев в свой «ситроен» и повез их к морю. В бухту Ле-Пти-Даль. Там он отпер старый трактир «Роз де ла мер», проворно отворил окна и ставни во всех комнатах, а по поводу мусора на полу, плесени на обоях, лужи, натекшей перед камином, и потрескавшейся лепнины на потолке сказал все то же: немного краски, немного бетона. Больше здесь ничего не требуется. Конечно, надо бы еще сменить электропроводку. А уж если вложить сюда те десять тысяч, которые он, мсье Лебрен, обещал выторговать, можно считать свою судьбу обеспеченной. И он без устали нахваливал вид, открывающийся с террасы.

Атлантика явно подыгрывала мсье Лебрену. Под ослепительным небом вода в бухте казалась зеленой, как малахит.

— Можете не спешить, — сказал мсье Лебрен, ставя себе стул на террасе. — Мне редко выдается случай бывать у моря. Пойдите погуляйте. Только осторожнее у меловых скал, они осыпаются, здесь было несколько несчастных случаев.

В первый раз они спустились по лестнице от автостоянки и ступили на каменистый пляж.

В первый раз ощутили под рукой облезающий белый лак на деревянных перилах.

Марианнина арифметика: девяносто тысяч франков — это сорок тысяч марок. Замечание Боде:

— Здесь смерть была бы, наверное, сносной. Неотрывно глядеть в морскую даль — это бы меня успокаивало.

Этими словами он огорчил Марианну. Разозлившись, она попыталась сразу же вернуть его на землю: помнит ли он еще, зачем сюда приехал, не для того ли, чтобы написать репортаж; послезавтра они должны переправиться в Ирландию; не забыл ли он, что ему выплатили аванс. Заказ, договор, деньги, слушатели, редакция. Боде молчал.

— Напишите мне что-нибудь хорошенькое об Ирландской Республике, — говорил ему за столиком в кафе Забельсберг. — Только, пожалуйста, никакой политики! Природа, ландшафт — вот что интересует нашего слушателя. Промысел лосося, овцы, живописная бедность — сколько хотите; только ничего отталкивающего, ничего безобразного. — Забельсберг заказал себе третий стакан красного вина. Кто желает у него разъезжать по свету, должен давать материал свеженький, завлекательный, полновесный. — Я уже посылал вас в Танзанию и Того, Боде, а теперь я посылаю вас в Ирландию.

— Посылайте меня куда хотите, — отвечал Боде. — Внештатный сотрудник благодарен за поездку в любую сторону света.

— Будете хорошо себя вести, — милостиво посулил Забельсберг, — когда-нибудь и в Нью-Йорк попадете. Но никакой политики! Я хочу слышать о жизни людей. О политике я и сам все знаю.

— Не вижу проблемы, — заявил Марцин за ужином в Тарринге. — Если Марианна хочет ехать с тобой — ради бога! Сейчас ей нужен ты, по возвращении из Ирландии, возможно, опять понадоблюсь я.

Марианна заткнула уши. Ох уж эта Марцинова любезность: возьмите мою машину, в универсале можно на худой конец и переночевать. О Нормандии речь ни разу не заходила. О покупке дома тем более. Иногда Боде подумывал о материнском наследстве — тридцати тысячах марок в ценных бумагах: за границей с этим, пожалуй, можно было бы сделать почин. Коллеги советовали ему подумать о Тоскане. Этот совет звучал слишком часто.

Боде напишет для Забельсберга статью о порте Фекан. «Почему вы не поехали в Ирландию?» — будет допытываться Забельсберг.

«Я купил дом в Нормандии. На побережье». «Ваше дело, куда вам помещать свои деньги, — скажет ему на это Забельсберг. — Но Франция? Ядерная держава? Вас это не пугает? А мыс Аг?» «Я об этом не подумал», — вынужден будет признать Боде, а Забельсберг поглядит на часы над дверью кафе и произнесет тихо, еле слышно среди обеденной болтовни, стука ножей и вилок: «Нормандия… да, это очень красивая страна; правда, в те годы все было иначе. — Затем кивнет официантке и скажет в заключение: — Может, когда-нибудь я приеду к вам в гости. Через два года мне уже на пенсию». «Мы вас приглашаем», — подтвердит Боде, вовсе этого не желая. А Забельсберг, расплачиваясь с официанткой и давая ей две марки на чай, переведет разговор на статью Боде и в конце — между прочим — скажет: «Очень, очень недурственно, эта ваша статейка о Фекане, весьма оригинальная подача материала, я рад, что вы оставили свои обычные политические наскоки; вы ведь знаете, я ценю ваше упрямство, но ваши взгляды — их я разделять не могу. Однако вы несомненно делаете успехи».

«Боюсь, что да», — вынужден будет признать Боде.

Все это смывали и уносили воды Атлантики. Перемешивали, растворяли, уничтожали без следа. Все это не имело уже никакого веса, никакого значения. Было меньше самого маленького камушка на пляже. Марианна не вернет его этим на землю. Нарушив затянувшееся молчание, Боде сказал:

— Я не хотел тебя обидеть, я потому лишь упомянул о смерти, что о ней нельзя не думать, глядя в эту даль. Вероятно, мысль о смерти приходит здесь каждому.

Немного погодя Лебрен окликнул их с террасы. Он повез их обратно в Вальмон. Марианна поблагодарила его и обещала, что в ближайшие дни они дадут ответ. Да или нет. Мсье Лебрен посоветовал им на прощанье: