Испытание на прочность: Прощание с убийцей. Траурное извещение для знати. Выход из игры. Испытание на прочность.

Мадам Крокизон сообщает, что ее муж согласен помочь Боде выхлопотать лицензию. Если, конечно, Боде приведет наконец в порядок террасу, покрасит окна, прочистит водосточные трубы. Хотя мэр не может содействовать иностранцу в получении банковского кредита, но перспектива частного займа в форме ипотеки вполне реальна. Из расчета двенадцати процентов, говорит мадам Крокизон.

В Германии Боде думал: его сбережений должно хватить для приведения дома в порядок.

Здесь, на побережье, его мысли приняли иной оборот; здесь он думает: при известной экономии этих средств хватит года на три спокойной жизни. Он проводит прекрасные солнечные дни, наблюдая за приливом и отливом. В дождливую погоду совершает прогулки на меловые скалы. Поднимается на плоскогорье, в луга. Там летом он каждый раз видит седого крестьянина, который косит траву перед своим домом. Сделав два взмаха, старик останавливается и отдыхает, опираясь на косу. Смотрит на Боде, но на его приветствие не отвечает. Снова берется за работу. В открытом окне позади старика сидит женщина. Белое сморщенное личико в темном четырехугольнике окна. Боде пытается вообразить, как протекала жизнь этих людей, приходит к выводу, что они жили здесь уже тогда, когда сюда пришли немецкие солдаты, соорудили бетонные бункера в меловых скалах и установили тяжелые орудия, направленные на Атлантику.

Зимой Боде покупает дрова. Разводит огонь в камине обеденного зала. Все столы там, кроме одного, опрокинуты один на другой и придвинуты к стенам. Стулья сложены в штабеля и связаны. В центре зала, напротив камина, сидит зимой за своим столом Боде. Делает заметки в блокноте: краски Атлантики, как они меняются, с указанием точного времени суток. Ловит в транзисторе последние известия из Федеративной республики, средние волны, немецкая передача Би-би-си из Лондона. По этому поводу запись в дневнике: «Необъяснимо, но порой возникает чувство, что тайно слушаешь вражеский радиопередатчик».

От сильного жара с отсырелых стенок камина с треском отлетают кафельные плитки. Боде их подбирает. Когда-нибудь он отреставрирует камин. Тогда в этом зале будут сидеть гости. А Боде в кухне будет красиво укладывать на большое блюдо дары моря и жарить перепелок.

Его коллеги всегда придерживались мнения, что он хорошо готовит и разбирается в винах. Открыть бы закусочную на паях! Бутерброды со смальцем, картофельный суп. Авторские чтения. Выступления самодеятельных певцов. Мечта левых интеллектуалов!

— Если они окончательно вышвырнут тебя с радио, откроешь закусочную, — успокаивает его Марцин в январе 1980-го.

— Я могу это сделать и в своем доме во Франции, — отвечает Боде.

— Я всегда вам советовал: никакой политики! — говорит Забельсберг в январе 1980-го. И добавляет: — Чтобы все было ясно: в моей редакции вы можете писать, как и прежде, не более одной статьи в год.

Другие работники на радио в январе 1980-го озираются по сторонам в коридорах и на лестнице, прежде чем поздороваться с Боде, которого они знают десять лет. Те, кто причисляет себя к левым, проявляют особую осторожность.

— Нечего удивляться тому, что ты всегда знал, — говорит Марцин. — Открой закусочную! Загони свою хибару во Франции и открой здесь закусочную!

Но Боде не хочется открывать закусочную. Боде хочется умереть. Или кого-нибудь убить.

Новый завредакцией выпуска новостей сказал, что ему требуются сотрудники, политические взгляды которых соответствуют волеизъявлению большинства баварских избирателей. Может ли Боде утверждать такое о себе?

Начало разговору положил очередной политический репортаж Боде. Некий политик из Гессена вполне может себе представить солдат бундесвера на нефтяных промыслах Ближнего Востока. Боде не может себе этого представить. А новый завредакцией может.

Сотрудник Боде не вполне понял, как он своей личной позицией должен соответствовать волеизъявлению баварских избирателей.

Завредакцией, человек года на два моложе Боде, заявил:

— Мы с вами политические противники, господин Боде!

— Я журналист, — ответил ему на это Боде.

Завредакцией ослабил узел на своем галстуке.

— Здесь я должен подвести черту. Вы не будете больше работать для нашего выпуска.

Нет, плохим журналистом Боде не назовешь.

Боде подвел итоги. Он сделал достоянием общественности тот факт, что один из высших судейских чинов Баварии возглавляет правоэкстремистскую организацию. Он опубликовал разоблачительные данные о прошлом министра внутренних дел. Неузнанным он пробрался на сборища неонацистов и вскрыл их связи с весьма влиятельными лицами. Раскопал факты о том, какую выгоду извлек для себя некий политик из государственной помощи правительства ФРГ правительству Того. Взял интервью у писателей, которых премьер-министр Баварии назвал зачинщиками террора. Боде всегда рассматривал свои расследования и репортажи как нечто само собой разумеющееся.

Новый завредакцией и не утверждал, что Боде плохой журналист. Но, к сожалению, политический противник. Необходимо подвести черту. Впредь никакой работы. Это в его компетенции. Вполне нормальный процесс.