Испытание на прочность: Прощание с убийцей. Траурное извещение для знати. Выход из игры. Испытание на прочность.

— Ты что, собираешься в меня стрелять? Или в собаку? Или в нас обоих? Ты ведь понимаешь, что одновременно сделать это невозможно. Если ты станешь целиться в него, я успею тебе помешать. Если выстрелишь в меня, за его реакцию я не ручаюсь. Кто дал тебе этот пугач? Что они тебе посулили? Что ты будешь освобождать республику?

— Освобождать Германию!

Одновременно он оттягивает затвор, досылает патрон. Одновременно Боде не испытывает никакой гордости, что заставил мальчика себя выдать. Одновременно вылетает стреляная гильза. Движения у мальчика чисто машинальные. Боде отступает на два шага. Становится рядом с Фисто, который безрадостно кладет голову между передними лапами.

— Ну, герой, ты нами доволен?

Мальчик по-взрослому кивает.

— Не двигаться! За мной не ходить! Понятно?

Он поворачивается, отходит назад, все еще держа винтовку на изготовку; через несколько шагов оглядывается, опускает оружие, ставит его на предохранитель, исчезает. В тумане слышны его быстрые частые шаги по опавшей листве.

Боде пристегивает поводок к ошейнику.

— Да, мы, конечно, об этом знаем, — говорит бургомистр. — Группа юнцов забавляется, не принимать же всерьез, если они маршируют по лесу с рюкзаком за плечами; даже если и так, не стоит поднимать шума, господин Боде.

По сведениям Боде, здесь речь идет о занятиях военным спортом.

— Военный спорт сам по себе ненаказуем, — поясняет бургомистр.

Боде наведет справки, известно ли в министерстве внутренних дел об этой группе.

Бургомистр говорит:

— Да не ставьте вы себя в смешное положение.

— Не паникуй! — успокаивает его Марцин. — Тебе все чудится «Проснись, Германия!..»[103]. Германия не проснется. Она вздрогнет во сне, протрет глаза, спросит «который час?», схватится за ружье, пальнет наобум и — уснет опять.

Когда выпал первый снег, они отправились через луга в Верхний Тарринг. Зашли в трактир Плоннера, если там жаркое из зайчатины, запивали светлым пивом. Боде, Марианне и Марцину было уютно в теплом зале. Фисто, уморившись от долгой дороги, устроился под столом.

Сын Плоннера разносит гостям пиво, Боде не обращает на мальца никакого внимания. Он взглядывает на него, лишь когда раздается злобное рычание собаки; и подросток останавливается в двух метрах от их стола, резко поворачивается, ставит поднос с пивом на другой стол, поспешно скрывается за стойкой. Без формы, без патронташа, без ремня с кобурой Боде ни за что не узнал бы мальчика.

Чуть позже сын Плоннера с еще несколькими подростками стоит во дворе трактира. Марианна, Боде и Марцин проходят мимо, Фисто рычит и рвется с поводка. Мальчик показывает дружкам на Боде.

Из задней двери трактира выходит хозяин, дает сыну подзатыльник и тащит его в дом.

— Что там у тебя было с этим мальчишкой? — спросила Марианна.

Боде хранит молчание.

Вот что выявило его расследование в ноябре 1979 года. Окружное начальство полностью в курсе дела, но не придает ему значения. В министерстве внутренних дел ему сообщили, что у них нет возможности вести наблюдение за каждой ребячьей группкой. На его возражение, что, когда-де понадобилось следить за ним и Марцином зимой 1977 года, людей нашлось сколько угодно, ему был дан ответ: все это, дескать, плоды его воображения, а если даже нечто подобное и имело место — чего министерский референт не вправе ни подтвердить, ни отрицать, — то ведь сам Боде принадлежит к тем, кто как раз выступает за меньшее, а не за большее наблюдение; с чего это вдруг ему вздумалось требовать строжайшего контроля — логичным это никак не назовешь. Впрочем, если в ходе своих наблюдений он выявит интересные связи, его охотно, с благодарностью выслушают… не согласен ли он вообще… он не был бы единственным журналистом, чье имя значится в платежных ведомостях министерства.

Следы группы. Летний лагерь на озере Кимзе, где они расположились рядом с другими сходно настроенными группами. Связи с некой молодежной организацией из Вестфалии. Контакты с кружком престарелых нацистов, замаскированным под ферейн с общественно полезной «культурной программой». Председатель ферейна занимает высокий пост в суде.

Обо всем этом Боде не молчит. Он делает это достоянием гласности. С некоторыми сокращениями его материал передают по радио.

«Относительно того, что утверждалось по радио, — отвечает бургомистр Тарринга в воскресном приложении к местной газете, — могу заявить, что все это сильно преувеличено».

На словах же он говорит следующее:

— Боже правый, если кому-то приятно бродить по воскресеньям с рюкзаком, с портупеей, в полной полевой форме, почему нам не оставить его в покое?

Кроме всего прочего, добавляет бургомистр, он решительно против того, чтобы препятствовать молодежи укреплять на природе свой организм.

И снова фён растопил тонкий снежный покров. Голые ветки буков возле дома в Тарринге скрипят на ветру. Марцин, Марианна и Боде поздно возвратились из города, из театра. Марианна за рулем. Вокруг машины бушует ветер. Сбивает со следа.

Тарринг кажется мирным в эту теплую ночь.

Когда они подъезжают к крыльцу и выключают мотор, поражает непривычная тишина.