Испытание на прочность: Прощание с убийцей. Траурное извещение для знати. Выход из игры. Испытание на прочность.

Жизнь, самоутверждение, испытание на прочность, говорит он и пьет. Пьеса, в которой совершенство собственного «я» познается в сравнении с «я» других персонажей, говорит он, выпивает виски, идет и наливает себе снова. Общество, говорит он и пьет. Одиночество, говорит он, возвращаясь с новым стаканом. Если одиночество длится слишком долго… Он закрывает глаза, откидывается в кресле. Не доверять друзьям еще более бесчестно, чем быть ими обманутым, говорит он и вслушивается в свои слова. Слабости, неразрывно связанные с нашей мужской природой… Уголки его губ вздрагивают. Я люблю свою жену. Он играет пальцами. Невозможно объяснить матери своих детей то, что не укладывается у нее в голове. Он допивает стакан и, пошатываясь, идет к окну. Ночь, говорит он, великий час. Победа звезд. Он доканчивает бутылку. Затем на четвереньках ползет к кровати.

Вытянувшаяся змеей колонна грузовиков. Над штутгартскими пригородами дождь. Августа включила третью передачу и пошла на обгон. Среда после троицына дня.

Когда Августу отдали в интернат, тетя Хариетт перебралась к ним в дом. Это была маленькая толстушка с серебристо-седыми волосами, которые она подкалывала на день шпильками. Распущенные, они падали до талии. На ночь она завязывала их сиреневой бархатной ленточкой. Тетя Хариетт очень гордилась своими волосами. Три раза в неделю их расчесывала профессорская вдова, жившая напротив. Собственно, назвать расчесыванием это было нельзя: Ильза Бёкельман колдовала над каждой прядью. Тетя Хариетт обожала эти сеансы. В ванной комнате, где они происходили, она блаженно вытягивала ноги на стуле перед собою, закрывала глаза и расслабленно откидывала голову, увлекаемую назад гребнем. После этой процедуры она была готова ко сну.

На каникулах Августа дни и ночи пропадала у тети Хариетт. Августе было уже четырнадцать, и ей нравился висевший на стене большой китайский огнедышащий дракон. Сидя на подоконнике, она разговаривала, молчала, глядела в окно, наблюдала за тетей, которая рылась в ворохе бумаг на столе, сдвигала какой-нибудь лист справа налево, а потом с тяжким вздохом вновь слева направо, и так до тех пор, пока не запутывалась вконец и не бросала свое занятие. Августа обожала тетю Хариетт, не сводила с нее влюбленных глаз. Ей хотелось перенять ее манеры и вообще подражать ей во всем. В тете Хариетт Августу восхищало то, что она никогда не притворялась — даже из опасения выдать свои желания и тревоги. С ней не нужно было ничего из себя строить. В отличие от других тетя Хариетт не ощущала собственное тело какой-то неуклюжей конструкцией из разнородных элементов. Мысль и поступок, ощущение и реакция естественно следовали у нее одно за другим.

Тетя Хариетт никогда не училась в школе. У нее были домашние преподаватели, обучавшие ее иностранным языкам, лексикону светских бесед. Арифметику она считала делом десятым. Не жаловала и чтение. Книг у нее было множество, какие-то она принималась читать, но развитие сюжета предпочитала услышать в пересказе. Написать письмо для нее было сущей пыткой, и, что такое время, она представляла себе весьма смутно.

Она рассказывала Августе, что из-за мигрени не спала целых двадцать семь лет, через несколько дней этот срок вырос до тридцати пяти, а потом сократился до четырнадцати.

Мать ее была фрейлиной императрицы, и поэтому тете Хариетт в детстве не раз случалось на пасху искать яйца в парке Берлинского дворца. Однажды вместе с множеством разных игрушек спрятали и заводную мышку. Тетя Хариетт нашла ее и, улучив минуту, тайком от других детей сунула императрице под платье, чтобы та сберегла ее находку.

Понимаешь, говорила она Августе, всю жизнь я мечтала о такой мышке, а мне не дарили. Потому-то, когда делили подарки, я и придержала ее. Позднее она ходила на придворные балы и поскольку была очень маленького роста, то смеху ради в партнеры ей назначали (она говорила: Сам кайзер!) какого-нибудь каланчу, с которым она открывала полонез. Тете Хариетт не нравилась придворная жизнь, своей благовоспитанностью наводившая на нее, как она говорила, смертную скуку. А она любила актера! Родители же хотели выдать ее за какого-то дворянина. Тетя Хариетт воспротивилась. Не смея соединиться с любимым, она вообще не вышла замуж. На этом ее брачная карьера закончилась.