Исследования по истории платонизма

«Теперь мы, кажется, и на досуге; да и кузнечики, как обыкновенно в жаркое время, посредством своих песней, разговаривают между собою над нашими головами и смотрят на нас. Если они увидят, что мы, подобно, черни, в полдень молчим и, убаюкиваемые ими, от умственного бездействия дремлем; то по всей справедливости будут смеяться на наш счёт и подумают, что в их убежище пришли какие-то рабы, чтобы, как овцы в полдень, заснуть на берегу ручья. Если же, напротив, заметят, что мы разговариваем и проплыли мимо них, будто мимо сирен, не поддавшись очарованию, то охотно заплатят нам тем, чем дал им Бог честь платить человеку… После смерти [они] доносят музам, кто между людьми которую из них чтит здесь на земле… Итак, в полдень, по многим причинам, надобно о чем-нибудь говорить, а не спать»[1791].

Мизансцену из пролога к Федру (228е-230с) Кржижановский воспроизводит как минимум дважды:

«Так рассказывал мне тот весёлый старик, с которым меня свело перекрёстком. Но тени деревьев стали коротки и подбираются к корням. Нам лучше свернуть с дороги и переждать полдень. Когда оба, отговоривший и отслушавший, омыв руки и лица в придорожном ручье, сидели, спинами в тёплую кору пиний… Тени опять стали длинниться. Обод Гелиоса перевалил через зенит. Пора и нам»[1792].

«После дня ходьбы, вдали, над пригнувшимися к земле маслинами, показались зубчатые стены города. Пыль и жар опадали. Цикады

в траве пели громче, а солнце светило тише. Почти у самых ворот города, на зелёной лужайке, примыкавшей к дороге, странники увидели женщину, сидевшую на траве, среди шуршания цикад… Друзья решили, перед тем как войти в город, передохнуть здесь же на лужайке… [Затем] трое вошли в город»[1793].

Значимость деталей ландшафта и природного окружения из пролога Федра подчёркивал В.Ф. Эрн, влияние сочинений которого различимо у Кржижановского. В качестве важного действующего лица (впрочем, не называемого прямо) Эрн здесь указывает полуденное солнце и его жар, обсуждая применительно к этому обстоятельству возможные религиозные, метафизические и экзистенциальные мотивы Платона[1794].

Знание Федра подразумевается и в теоретической работе Кржижановского Любовь как метод познания (см.

ниже 3.1.).

2.5. Теэтет.

2.5.1. Кржижановский пишет:

«„Неграмотный“ Сократ. Стиль рынка, палестры и уличного перекрёстка. Система наводящих вопросов. Стилизация речи Сократа в диалогах Платона»[1795].

«Сократ, сын повивальной бабки, принадлежавший к мелкобуржуазной интеллигенции древних Афин…»[1796]

О Сократе, как сыне повитухи, и его повивальном искусстве (майевтике) говорится в Теэтете Платона[1797] и у Диогена Лаэртия[1798].

«Неграмотность» соответствует напускному неведению Сократа[1799].

2.5.2. Как уже указывалось выше (раздел 1.1.), к Теэтету отсылает и следующий отрывок из Кржижановского: