Исследования по истории платонизма

«Кто постигает искусством силу тех двух… родов [речей-рассуждения], тот не будет неблагодарен… [Первый род — это когда]: смотря на одну идею (ιδέαν), стараются подвести под неё рассеянное (τά πολλαχη διεσπαρμένα), чтобы, определяя каждый предмет, выяснить, чему хотят учить, подобно тому, как теперь об Эросе… определено, что такое он… Другой [род], наоборот, состоит в умении делить предмет на виды (κατ’ εϊδη)… В тех двух речах [о двух видах любви]… первая… дотоле не остановилась в делении, пока не нашла… [чувственной] любви и по надлежащему не побранила её; а вторая [речь]… открыла… божественную любовь и, выставляя её на свет, восхвалила, как причину величайших благ… Этих-то делений и соединений (διαιρέσεων και συναγωγών), Федр, я и сам поклонник (έραστής) — это помогает мне говорить и мыслить. И если я кого-нибудь почитаю способным всматриваться в одно и многое по природе, то гоняюсь „за ним по пятам, как за богом“… Людей, могущих это, я доныне… называю диалектиками (διαλεκτικούς)»

[1824].

Представление о любви не просто как о познании, но как о методе познания, инспирировано у Кржижановского не приведённым выше текстом Платона (который не использует термин «метод»), но примечаниями В.Н. Карпова к этому месту. Комментируя слова о «двух родах» (265d), Карпов пишет:

«Здесь, очевидно, говорится о двух метóдах познания, — синтетической и аналитической: первую греки звали θεωρείαν или μέθοδον συνθετικήν, а вторую — μέθοδον διαιρετικήν. Arist., Top.

1711,2. Одну из них Сократ выдержал в первой своей речи, другую — во второй»[1825].

Опять же, слова Кржижановского: «рассматривать мир как единое… единое во многом» (фр. 3) соответствует не столько Федру 266b, сколько примечанию Карпова к этому месту:

«Всматриваться в одно и многое по природе — εις εν και πολλά όράν. Эти слова Платон понимает не просто как логическое правило деления и соединения понятий, но как диалектическую

метóду исследования самих вещей. Всякая вещь по своей природе есть одно и многое: одно в ней — идея, обнаруживающаяся единством внешней формы; многое — части ее, которые, будучи взяты сами по себе, опять суть идеи, и следовательно, опять содержат в себе многое. Parmenides 157, 158»[1826]

.

Наконец, упоминание Кржижановским «неофитов» (фр. 3) объяснимо только из примечания Карпова (к 250b: Мы наслаждались дивным видением и зрелищем, и посвящены были в тайну… как непорочные):

«Это выражение приноровлено к обрядам при освящении инициатов в таинства. Инициаты должны были отличаться чистотой и непорочностью души. Прежде чем вводили их в сокровенный смысл оргий, им позволялось видеть только образы богов, φάσματα. В таинстве посвящения душ в жизнь блаженную этим образам или видениям Платон уподобляет идеи, представляемые созерцанию человека философией»[1827].