Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Разговор о нерешенных методологических проблемах изучения социальных революций грешил бы, пожалуй, известным академизмом, если бы не были поставлены хотя бы некоторые вопросы, непосредственно относящиеся к революционному процессу современности. Правда, выше не раз уже шла речь о вопросах актуальных и жгучих, но есть еще группа вопросов, требующая специального рассмотрения.

Всем историкам хорошо известно, что в период Великой Октябрьской социалистической революции и в первые годы после нее много говорили и писали о мировой революции, нередко представляя ее себе довольно упрощенно. Затем, примерно со второй половины 20-х годов, о ней стали говорить все реже, а позднее те места из работ Ленина, где о международной, мировой революции говорилось недвусмысленно и прямо, почти вовсе исчезли со страниц, исторических работ. Так продолжалось до середины 50-х годов, когда сама жизнь заставила в полный голос сказать о мировом революционном процессе и мировой революции. Но длительное «воздержание» не осталось без последствий, и по сию пору полностью не преодоленных. В нашей исторической литературе и сейчас еще имеют хождение по крайней мере два постулата, которые требуют, на мой взгляд, критического пересмотра.

Первый постулат гласит примерно так: Маркс и Энгельс считали, что социалистическая революция произойдет одновременно во всех странах; Ленин, открыв закон неравномерности развития капитализма, сделал вывод, что социалистическая революция победит первоначально в нескольких или одной, отдельно взятой, стране. Бесспорно, что в основе этого суждения лежит верная мысль. Но мы так «привыкли» к этой упрощенной формуле, что не даем себе труда разобраться в том, что в ней не все правильно.

Уточним прежде всего представления Маркса и Энгельса о победе социалистической революции. Начиная с «Принципов коммунизма» Энгельса (1847 г.) и кончая его последними высказываниями на этот счет, через все работы Маркса и Энгельса проходит мысль, что социалистическая революция есть всемирная революция. Но, как сказано в «Манифесте Коммунистической партии», «если не по содержанию, то по форме борьба пролетариата против буржуазии является сначала борьбой национальной. Пролетариат каждой страны, конечно, должен сперва покончить со своей собственной буржуазией»[512]

. Почти во всех случаях (и тогда, когда они надеялись, что социалистическая революция близка, и когда убедились, что условия ее победы еще не дозрели) Маркс и Энгельс говорили в первую очередь о социалистической революции в четырех странах – Франции, Германии, Англии и США. В отношении этих стран шла речь о необходимости ее одновременной победы. При этом одновременность окончательной победы Маркс и Энгельс мотивировали не столько недостаточностью внутренних условий в отдельной стране, сколько опасностью подавления революции извне[513]. Вопрос об одновременности

начала революции Маркс и Энгельс не ставили. В «Манифесте» они, как известно, возлагали особые надежды на Германию, в 1848 г. и позднее рассчитывали, что «из Парижа галльский петух снова разбудит Европу своим криком», а после поражения Коммуны отмечали, что центр революционного движения временно переместился в Германию[514]

.

Действительность не давала Марксу и Энгельсу материала для иного представления о развитии социалистической революции: революции 1848 – 1849 гг., продемонстрировав взаимодействие как революционных, так и контрреволюционных сил в Европе, могли лишь укрепить сложившееся мнение о необходимости одновременных действий пролетариата нескольких передовых стран для закрепления победы. И позднее, когда возникли надежды на включение Северо-Американских Соединенных штатов, России и других стран в общее революционное движение, центр социализма все равно оставался в Западной Европе, остальные же страны призваны были последовать за ней. Что касается вовлечения в мировую революцию остальных континентов, то Энгельс в известном письме Каутскому от 12 сентября 1882 г. писал: «Раз только реорганизована Европа и Северная Америка, это даст такую колоссальную силу и такой пример, что полуцивилизованные страны сами собой потянутся за нами; об этом позаботятся одни уже экономические потребности. Какие социальные и политические фазы придется тогда проделать этим странам, пока они дойдут тоже до социалистической организации, об этом, я думаю, мы могли бы выставить лишь довольно праздные гипотезы»[515].