Истории надежды

Вспоминая время, проведенное с Лале, и рассказанные им истории, должна признаться, что некоторые из них эмоционально изматывали его как рассказчика и меня как слушателя. Одну в особенности я помню очень живо и, думая о ней, переживаю по-прежнему. В тот день Лале поведал мне, как вернулся в родной город Кромпахи и нашел свою сестру Г олди. Даже говоря об этом шесть десятилетий спустя, он буквально испытывал физическую боль, воскрешая в памяти смешанные чувства, вызванные обретением заново выжившего члена семьи и вероятной потерей других близких. Слушая все это, я чувствовала то же самое. Я опрашивала потом мужчин, его друзей, помогло ли им то, что они женились после войны и родили детей, образовали свои семьи. Все, кому я задавала этот вопрос, отвечали отрицательно — это разные вещи, одно не может уравновесить или заменить другое.

Я начала данную главу, задаваясь вопросом, легко ли слушать. Я все-таки верю, что это так. Не всегда можно быть уверенным, что понял все правильно или что разговор прошел гладко, — я-то точно не уверена. Говорите себе: если сделали все от вас зависящее — не важно, за или против вас были в тот день обстоятельства, — то все прошло сносно. Тем не менее существует несколько шагов, позволяющих упростить слушание. Если вы активный слушатель, то вам не нужно напоминать себе о позиции по умолчанию. Говорите ли вы с близкими и дорогими, стариками или детьми, процесс один и тот же. Как это часто бывает в жизни, мы не всегда следуем алгоритму, необходимому для получения желаемого результата. Всё сводится в конечном итоге к стремлению открыться перед другими — и пусть они это увидят. Почему человек должен доверить вам свои надежды и страхи, свое прошлое и мечты о будущем, если не чувствует, что ему ответят тем же? Ответ прост: не доверит. Я с тревогой и радостью слушала, как мои дети рассказывали Лале «сказки» обо мне. Они не сдерживались. В первый день, как они только встретились, он собрал их в кружок подле себя и стал рассказывать о своем прошлом. Он открылся перед ними, они ответили ему тем же, рассказывая обо мне в уверенности, что он поймет все правильно. Они дали ему в руки оружие, позволявшее ему отвечать мне, когда он был в игривом настроении, а это случалось часто. Впустив Лале в нашу семью, мы создали мирок, в котором я могла слушать, а он рассказывать мне историю, которой жаждал поделиться.

На следующий день после смерти Лале мы с моими близкими присутствовали на похоронной службе и погребении, впервые войдя в синагогу, чтобы попрощаться с ним. Он ушел, чтобы быть с Гитой, но ни один из нас его не забудет.

Крюк в лишнюю милю

«У меня закончился запас чистых трусиков», — сказала

я по телефону своему лондонскому издателю из номера кампании своих романов «Татуировщик из Освенцима» и «Дорога из Освенцима». Через два дня я должна была вернуться домой, но у меня состоялся телефонный разговор, изменивший буквально все. Звонок был в Реховот, Израиль, и говорила я с девяностодвухлетней дамой по имени Ливия.

Йоханнесбурге, где участвовала в рекламной

отеля в

Я слушала ее историю о том, как ее вместе со старшей сестрой увезли из Словакии в марте 1942 года. Слушала, как она говорила, что помнит Лале Соколова, выбившего номер на ее левой руке, когда она попала в Освенцим-Биркенау. Слушала, как она рассказывала, что с двумя сестрами после войны переехала в Израиль. Слушала, как она просила меня приехать в Израиль повидаться с ней и выслушать ее историю. Потом я разговаривала с ее сыном. Его письмо, пришедшее по электронной почте, не давало мне уснуть за несколько дней до этого. «Мне кажется, у моей мамы и ее сестер есть история, которую вы захотите услышать», — написал он мне тогда. Он был прав.

«Купите себе новые трусики», — ответили мне. В Лондоне разделяли мои чувства. Эта история стоила того, чтобы сделать крюк в лишнюю милю — по сути дела, в 5000 миль.

Я посмотрела адрес Ливии — Реховот расположен неподалеку от Тель-Авива — и принялась искать жилье поблизости. Насколько я поняла, это город-спутник Тель-

Авива и отели были в дефиците. Я проверила, есть ли рейс позвонила домой, спрашивая родных, можно ли мне задержаться еще на неделю, поскольку обязательно должна поехать в одно место. Мне сказали: «Тогда поезжай», не

из Йоханнесбурга в Тель-Авив. Да, такой рейс был. Я

расспрашивая о подробностях.

Я вылетела в Тель-Авив на два часа позже того времени,

когда должна была вылететь из Йоханнесбурга в Мельбурн.

Ночной рейс доставил меня рано утром в страну, где я не бывала прежде, на языке которой не говорила. У меня не было местной валюты, но кредитные карты работают везде, так ведь? Мне удалось забронировать номер в отеле поблизости от дома Ливии, и я попросила таксиста отвезти меня туда. Мы объехали Тель-Авив, направляясь к Реховоту. Была середина лета, и даже рано утром от земли поднималась знойная дымка, отражающаяся от зданий, мимо которых мы проезжали.

Когда мы остановились у отеля, я протянула водителю свою карту.

— Никакой карты, только наличные, — последовало суровое замечание.