Истории надежды

В данном случае, в этот момент и при этих обстоятельствах, услышав от своего издателя ободряющие слова, я была готова приложить особые усилия для достижения цели. Но и в тот первый раз, когда я согласилась выпить кофе со стариком, скорбящим о смерти жены, я тоже приложила особые усилия. Можно сказать и проще: приложить особые усилия означало в том случае быть восприимчивым слушателем. Когда мы слушаем активно, увлеченно, наша цель — не критиковать, не составить свое мнение о рассказанном. Нам необходимо больше практиковаться в том, чтобы слушать, не пытаясь думать об ответе: это само по себе отвлекает. Нет необходимости комментировать все, что нам рассказывают. В сущности, во многих случаях, очевидно, лучше не говорить ничего, чем высказать что-то неправильное.

Как я уже говорила, в случаях с Лале и Ливией я не хотела делать ничего такого, что отвлекало бы меня от слушания или кого-то из них от рассказывания. Поэтому я не делала записей, хотя позже записала на пленку свою беседу с Ливией. Когда по-настоящему слушаешь и открываешься, важно не только услышать слова, но и паузы между ними, и контекст, в котором они произносятся. Как и Лале, Ливия связалась со мной через своего сына, поскольку она весьма престарелая и хочет рассказать необыкновенную историю про себя и своих сестер, пока еще есть время. Насколько я знала из своего опыта общения с Лале, мне предстояло показать свою восприимчивость, свою готовность настроиться на разговор, невзирая на слегка затуманенный взор после ночного перелета. Я старалась отбросить все мысли на тему о том, смогу ли я работать с этой историей, решит ли Ливия рассказать мне все и куда приведет эта история, и просто слушать, быть открытой, готовой все воспринять. История Ливии была исполнена силой человеческого духа, надеждой, отвагой и любовью. Я была удостоена огромной привилегии выслушать Ливию, встретиться с ее девяносточетырехлетней сестрой Магдой и ее прекрасной большой семьей. Старшая сестра Ливии, Сиби, умерла в 2014-м.

Когда подходил к концу мой второй день с Ливией и ее родными, Ливия сказала, что я должна взять завтра выходной и поехать в Иерусалим. Возразив, что не смогу съездить туда и вернуться в один день, я обнаружила свое невежество в географии. Вы ведь помните, что я живу в Австралии, где обычно перемещения из одного города в другой совершаются на самолете. К счастью, сын Ливии и ее невестка живут в Канаде и знакомы с рисками путешествия по стране. На следующий день водитель за сорок минут довез меня до Иерусалима. Я попросила его отвезти меня сразу в Яд ва-Шем — Национальный мемориал Холокоста. Если бы я собиралась в Иерусалим, то это была бы моя первая остановка. Пять часов я бродила по этому удивительному музею. Я поработала в архиве с очень любезной ассистенткой, которая помогла мне посмотреть базы данных с информацией о Лале, Гите и Силке. Перед уходом я зашла в магазин и была поражена, сразу заметив на витрине книгу «Татуировщик из Освенцима». Не знаю почему, но я не ожидала увидеть там английский вариант книги. Я знала, что Израиль приобрел авторские права на перевод на иврит, но полагала, что книга еще не издана.

С благоговением взяв в руки книгу, я рассматривала ее, находясь в этом святейшем из всех святых мест, посвященных Холокосту. Ко мне подошла продавщица и поинтересовалась, не хочу ли я купить книгу. Я сболтнула, что я и есть автор, это моя книга и что я благодарна за то, что у них она есть. Девушка позвала управляющего, и мне пространно рассказали о том, что книга хорошо продается и что им постоянно приходится заказывать у поставщика новые экземпляры. Потом мне сказали, что многие люди приходят в их магазин, спрашивая эту книгу, называя страну, откуда они приехали, и говоря, как им хочется прочесть эту историю, но, что более важно, как им хочется купить эту книгу здесь, в Яд ва-Шеме.

Я родом из сельской общины в Новой Зеландии. Мне далеко за шестьдесят, и вот здесь, в Яд ва-Шеме в

Иерусалиме, мне говорят, что сюда приезжают люди со всего света, чтобы купить мою книгу. Я купила себе экземпляр. Мне тоже хотелось иметь экземпляр «Татуировщика из Освенцима», купленный в Яд ва-Шеме.

День клонился к вечеру, когда я вышла из магазина,