Истории надежды

Через год мой друг-кардиолог вернулся в Дили, чтобы заняться своим делом — спасением жизни детей. Как всегда, Эдди был его водителем и переводчиком. Я получила имейл от находящегося там кардиолога. Он написал только: «Эдди говорит „да“». Надеюсь, когда-нибудь мне удастся вернуться в Тимор-Лешти и рассказать историю Эдди, самого отважного человека из тех, кого я встречала. Эдди определенно сделал крюк в лишнюю милю, вернувшись в свою страну, в то время как легко мог остаться в Австралии и жить без особых забот. В своей стране, которую продолжают раздирать конфликты, он подвергается реальным опасностям, сталкиваясь с врагами и борясь за независимость страны. Когда у меня появится возможность, я сделаю крюк в лишнюю милю и вернусь в Дили, чтобы с надеждой и гордостью рассказать историю Эдди.

Опыт снова и снова показывает, что, стоит мне оказаться с открытой душой где-то вне зоны комфорта, я найду человека, который расскажет мне удивительную историю.

Все, что от меня требуется, — это слушать.

Как задавать правильные вопросы

Меня часто спрашивают: откуда слушатель знает, какой вопрос нужно задать в данный момент, на какие вопросы человек захочет ответить или какой вопрос «отмыкает» историю? Как нам почувствовать деликатную подсказку, указание на то, что нас готовы слушать, или, напротив, это воспринимается как навязчивость?

Обдумывая подобные вопросы, я всегда слышу слова, сказанные Лале при нашей первой встрече. Тогда он задал мне вопрос: «Вы знали, что я был татуировщиком?» Мне пришлось сказать «нет» по двум соображениям. Я только что познакомилась с ним и не знала его историю, к тому же понятия не имела, что такое татуировщик. Он сказал: «Я был тем человеком, который выбивал номера на руках заключенных в Освенциме-Биркенау». Он закатал рукав рубашки и поднес к моему лицу свою левую руку. Я старалась не менять выражения лица, рассматривая стершиеся сине-зеленые цифры, на которые он указывал: 32407. Так я узнала, кто такой татуировщик.

Я понимала, что ключ к знакомству с историей Лале — слушать не прерывая. Несколько раз я задавала вопросы посреди фразы, и он сердился, так как терял нить рассказа и ему стоило больших усилий найти ее. И мне приходилось работать с его отрывистыми, подчас не связанными друг с другом сюжетами, которыми он иногда буквально «обстреливал» меня. Можете себе представить, что при наличии большого числа разрозненных фактов наступал момент, когда мне необходимо было задать вопросы, получить разъяснение, углубленное понимание того, что он видел и пережил.

Тот день, когда Лале спросил: «Я рассказывал вам о Силке?», стал для меня поворотным моментом. Когда я сказала: «Нет, а кто она такая?» — он ответил просто: «Она была самым мужественным человеком, — и, погрозив мне пальцем, добавил: — Не самой мужественной девушкой, а самым мужественным человеком из тех, кого я встречал». Потом он впал в задумчивость, отказываясь говорить о ней и проронив лишь: «Нам не удалось спасти ее».

Я не стала продолжать разговор, зная, что вернусь к Силке, когда почувствую, что пришло время. Фактически мне понадобилось несколько месяцев, чтобы узнать подробности о ней и ее роли в Биркенау, поскольку Лале постоянно приходил в смятение, рассказывая о том, что ей пришлось вынести там и во время ее последующего заточения в сибирском ГУЛАГе.

На одной встрече с его другом Тули Лале упоминал, что Тули и Силка родом из одного города Бардеёва. Я сразу же спросила Тули: что он помнит о ней? Он сказал, что познакомился с ней еще в их родном городе, знает, что она делала в Биркенау, и жалеет ее. Тули был первым, кто сказал мне, что Силка делала «дурные» вещи. Под давлением он признался, что всего лишь слышал про ее поступки. Она проявляла к нему доброту и в первую зиму, когда он едва не умер от холода, с риском для себя достала ему теплую одежду и одеяло. Он считает, что она спасла ему жизнь.

Замечание Тули о том, что Силка делала «дурные» вещи, подстегнуло меня расспросить о ней других переживших Холокост, в особенности женщин, с которыми я теперь встречалась, сопровождая Лале. Как и в случае с Тули, я слышала противоречивые мнения: Силка была «ужасной девицей» и, в противовес этому, «она была такой молодой, такой отважной», «будучи заключенной под протекцией, она помогала многим людям получить дополнительную еду и одежду». Я понимала, что должна послушаться совета Лале: «Когда закончите мою историю, вы должны рассказать историю Силки. Мир должен о ней узнать».