Истории надежды

У него был также трюк с прыжком. Встав со стула, он делал два шага вперед, подпрыгивал и щелкал в воздухе каблуками. Впервые я увидела это через полгода после нашего знакомства, и так продолжалось до конца его дней. Полагаю, он позволял мне увидеть человека, каким он был до Холокоста и, вероятно, каким не мог быть с Г итой после всего, что они пережили вместе. Возможно, я в какой-то степени помогала ему вновь стать тем человеком.

Если я продолжу писать другие истории надежды, отваги, любви и выживания, то снова постараюсь сфокусироваться на рассказчике, прислушиваться к себе и излагать эти истории, всегда с уважением относясь к рассказчику и его повествованию. Это такая честь — находясь в доме обычного человека, прожившего необыкновенную жизнь, отправиться с ним в путешествие по этой жизни. Узнавая таких людей и их родных, делясь с ними рассказом о себе, я завязала длительную дружбу, и моя жизнь чрезвычайно обогатилась.

Недавно я совершила вторую поездку в Израиль, чтобы провести время с семьей, историю которой надеюсь рассказать. На этот раз у меня были с собой шекели и я лучше разбиралась в обычаях Израиля. Встреча с этой удивительной семьей стала одним из самых радостных событий в моей жизни.

Первое, что я заметила, войдя в квартиру Ливии, — это лежащая на столе картинка с пазлом. Недолго думая, я подошла к ней и сказала Ливии и ее родным, как люблю составлять пазлы. Они помогают мне отвлечься от писательства. Ничто не занимает меня в большей степени, чем сотни картонных кусочков, ожидающих, когда я сложу их вместе, создавая из хаоса нечто целое. Чтение книги, просмотр фильма не отключает мою голову так же, как пазл. Сделать порядок из хаоса? Сложить из крошечных

подвижных кусочков целую историю? Предоставляю вам

самим понять, что это значит.

Я сказала об этом Ливии, и она немедленно согласилась. Я непроизвольно взяла один фрагмент, пытаясь найти для него место. «Продолжайте», — попросила она. Любой член семьи, ежедневно навещающий Ливию, здоровается с ней, а потом принимает участие в составлении какого-нибудь

пазла.

Неделю спустя мы провели последние часы перед моим отъездом, сидя напротив друг друга и пытаясь переиграть одна другую в составлении пазла. Мы разговаривали о своих семьях и о том, что наши жизни напоминают этот пазл — сложный, но в конечном итоге приносящий удовлетворение. Увлечение пазлами позволило мне узнать эту женщину, пережившую злодеяния и ужасы, с совершенно другой стороны. Я видела, как она спокойно рассматривает маленький фрагмент пазла, примеряясь к создаваемой картинке, а затем вставляет его в нужное место или откладывает в сторону, чтобы рассмотреть позже. Она рассказывала мне о надежде, которую десятилетиями возлагала на хорошую жизнь для своих детей, а теперь уже для внуков и правнуков. Она говорила, что с гордостью рассказывает свою историю в надежде, что это в чем-то поможет другим людям. А я с гордостью расскажу ее историю надежды и мужества. Я много раз повторяла: мои книги — это не мои истории; это истории Лале, Силки и, надеюсь, в скором будущем история трех удивительных сестер.

Все выжившие повторяли одни и те же слова: «Мне повезло». Это могло показаться странным — в чем заключалось везение человека, преследуемого во время Холокоста за религиозные убеждения?

В апреле 2008 года я побывала в Освенциме на ежегодном Марше живых. Тысячи мужчин и женщин, девушек и юношей прошли от Освенцима до Биркенау.

Сидя на траве в погожий весенний день, чиновники и политики говорили о необходимости «никогда не забывать». «Это не должно повториться».

Когда отзвучало музыкальное вступление официального мероприятия, первым выступил пожилой мужчина. На нем была лагерная униформа в голубую и белую полоску. В программке говорилось, что он был здесь заключенным, родом из Польши, а сейчас живет в Соединенных Штатах. К микрофону его подвела внучка. Дважды он начинал падать, но она подхватывала его, поскольку он настаивал на продолжении выступления.

Я сидела на траве, изучая каждую травинку поблизости. Здесь ли сидела Г ита с подругами, выискивая клевер с четырьмя листиками? В какой-то момент слова старика заставили меня прекратить поиски и взглянуть на сцену перед собой.

Не знаю, каких слов я от него ждала, вероятно, что-то о его пребывании здесь — около семидесяти пяти лет назад, — но он не сказал ничего такого. В своем выступлении он благодарил и превозносил американского кинорежиссера и продюсера Стивена Спилберга. Он признавал ту роль, какую сыграл мистер Спилберг в увековечивании истории Холокоста фильмом «Список Шиндлера» (1993). Старик все говорил и говорил, призывая всех нас поблагодарить режиссера, — он повторил имя Спилберга раз десять или больше.