История эмоций

В последующие десятилетия вокруг теории «оценки» сложилась одна из крупнейших школ в психологическом изучении эмоций. Среди наиболее важных институтов, принадлежащих к этой школе, надо назвать журнал Cognition and Emotion, основанный в 1987 году. Ее ведущие представители сегодня – Фиби Эллсуорт, Нико Фрейда, Батья Мескита и Клаус Шерер. Успех этого подхода шел рука об руку с «когнитивной революцией» и «закатом радикального бихевиоризма в конце 1970‐х и начале 1980‐х годов»[768]. Сегодня школа «оценки» объединяет в себе множество различных подгрупп и все более сложных моделей, но одно является общим и типичным для их экспериментальной культуры: в ней играет важную роль self-report – устно или письменно высказываемая оценка испытуемыми собственных эмоций. Это не означает, что не производятся измерения потоотделения, пульса и расширения зрачков: это означает, что фиксируются не только телесные параметры. Этот подход часто связывают с философией эмоций, особенно с Аристотелем, поскольку, как мы видели во Введении, она также имеет оценочный аспект. Этот аспект открывает путь для воздействия культурных факторов, а значит и для истории. Поэтому не удивительно, что гуманитарии долгое время считали данный подход к изучению эмоций в экспериментальной психологии наиболее пригодным для междисциплинарных контактов

[769].

В начале 1980‐х годов разгорелась интересная – и указывающая в направлении будущих нейронаук – полемика о том, как быстро и насколько осознанно протекают процессы оценки. Сама Арнольд подчеркивала, что познание познанию рознь и что оценка, как правило, идет «прямо, непосредственно, неотрефлектированно, помимо интеллекта, автоматически». Она приводила в пример бейсбол, где игрок вынужден за доли секунды определять, откуда летит к нему мяч, а затем координировать движения своего тела так, чтобы поймать его. Если бы игрок остановился, чтобы подумать о своих движениях или о траектории мяча, «он бы недолго оставался в игре»[770]

. Этот аспект подхода Арнольд странным образом оказался проигнорирован в статье психолога Роберта Зайонца, который в 1980 году вступил в ожесточенный спор с другим психологом – Ричардом Лазарусом. Зайонц представил модель эмоций, во многом похожую на модель Арнольд, однако не упоминал ее школу, а вел полемику против когнитивной психологии так, как будто теории оценки никогда не было[771]. Эмоции, писал он, «посткогнитивны»

[772]. Во всех аспектах человеческого поведения, особенно при принятии решений («Нравится ли вам этот человек?», «Как вы относитесь к смертной казни?», «Что вы предпочитаете – бри или камамбер?»), эмоции, по словам Зайонца, играют ведущую, неосознаваемую и по времени опережающую познание роль[773]

. Аффективные реакции, писал он, «в отличие от холодного познания […] протекают без усилий, от них невозможно уклониться, они неотменимы, целостны, их труднее выразить словами, но легко выражать и понимать»[774]. При этом Зайонц всегда настаивал на строгом разделении познания и эмоций. Когнитивная система, как он считал, медленнее, сложнее и точнее, ибо она пользуется культурно контингентным языком. Эмоциональная же система эволюционно старше, дает преимущества в выживании, является доязыковой, более быстрой и менее осознанной, а потому и более универсальной: ведь эмоции, по мнению Зайонца, легко выражать и воспринимать поверх культурных границ. С сегодняшней точки зрения тот факт, что он характеризовал эмоции как невербальный процесс и вообще говорил все время об «аффекте», указывает уже в сторону позднейших дефиниций эмоции в нейронауке. Однако было бы анахронизмом проецировать сегодняшнюю нейронауку на конец 1970‐х годов, как это видно уже по собственной позиции Зайонца и по тому, что он сам отмечал сходство с фрейдистской концепцией бессознательного: «Разделение аффекта и познания, доминирование и первенство аффективных реакций […] все это очень в духе Фрейда, провозвестника бессознательного»[775].