История эмоций

Вторая причина сопротивления идее о желательности влияния нейронауки на политику связана с ощущением угрозы нашему понятию о свободе воли – с ощущением, очевидным образом имеющим отношение к дискуссиям об имитационном насилии. Результаты исследований зеркальных нейронов приводят к мысли, что наша социальность, будучи, возможно, высшим достижением рода человеческого, вместе с тем ограничивает нашу автономию как индивидуумов. Тут необходим серьезный пересмотр давно устоявшихся воззрений. Биологическому детерминизму в отношении личного поведения традиционно противостоит взгляд на человека как на существо, способное подняться над своим биологическим устройством и сформировать себя на основании своих идей и социальных принципов. Исследования зеркальных нейронов, однако, показывают, что наши социальные принципы во многом продиктованы нашей биологией. И что нам делать с этим новообретенным знанием? Отвергнуть его, потому что нам трудно с ним примириться? Или использовать его для формирования политики и улучшения нашего общества? Я, разумеется, за второй вариант[819]

.

Что отсюда следует? Следует ли нам изолировать от общества детей, которые ведут себя агрессивно в детском саду, запереть их в тюрьмах, дабы их сверстники не подражали им? Следует ли нам подвергать цензуре СМИ и обыденный язык, последовательно устраняя из них репрезентации насилия, потому что и такие фильмы, и выраженное языковыми средствами насилие волей-неволей способствуют имитации (например, если за обедом я вслух изъявляю желание применить физическое насилие к своему тирану-боссу и таким образом на нейронном уровне подвожу ближе к порогу насильственных действий не только самого себя, но и всех тех, кто со мной вместе сидит за обеденным столом)?

Теперь, по прошествии полутора десятилетий после открытия Риццолатти и Галлезе, перед нами уже более дифференцированная и критическая картина изучения зеркальных нейронов. Грегори Хикок и его коллеги, изучающие нейрологические основы языка, не ставили под вопрос существование этой новой разновидности нервных клеток, но усомнились в том, что высшие когнитивные функции причастны к описанным нейрональным процессам. Перепроверив основополагающие эксперименты и проведя собственные, они продемонстрировали, что семантический анализ в височных долях не является звеном описанной цепи. Зеркальные нейроны, утверждают эти исследователи, в действительности представляют собой сенсомоторные нейроны, которые играют важную роль в выборе между различными вариантами поведения. Например, было отмечено, что макаки-резусы способны отличать человека, бросающего в них камень, от человека, бросающего им пищу, хотя сами они не умеют бросать ни того ни другого. По словам Хикока и его коллег, зеркальные нейроны подобны другим «ассоциативным», «объектно-ориентированным» клеткам: они позволяют связывать между собой движение броска и бросаемый объект[820]. Как критически резюмировали Хикок & Co., Риццолатти и Галлезе следовало бы придерживаться своей изначальной эпистемологической цели и продолжать думать о движениях, вместо того чтобы отражательную способность нейронов, которую они открыли, путать с когнитивными процессами.