История эмоций

Одно многообещающее исследование, в котором теория Редди получила дальнейшее развитие, представила этноисторик Моник Шеер (с ней мы уже встречались во II главе, когда шла речь о вдохновленной идеями Бурдьё статье, которую она написала в соавторстве с Паскалем Айтлером). Цель, поставленная Шеер, – не в том, чтобы вернуть постструктуралистскую позицию, с которой можно было бы выносить этические суждения, а в том, чтобы преодолеть дихотомии «тело vs. разум», «структура vs. агентность» и, прежде всего, «внешнее выражение эмоций vs. внутреннее, „аутентичное“ переживание эмоций». Исследовательница стремится к холистической истории эмоций, в которой было бы место как для тела и «аутентичного» эмоционального опыта, так и для культуры и истории. А это получится, только если тела рассматривать как феномены культурные и исторические.

Шеер начинает с того, что, отправляясь от постулатов новой философии сознания (особенно теории расширенного разума и подходов, связанных с теорией ситуативной когнитивной деятельности), оспаривает идею, что когнитивная деятельность может иметь место только в мозге[956]. Она цитирует философа Альву Ное, одного из ведущих представителей новой философии сознания, который утверждает, что мышление, чувствование и восприятие не «осуществляются мозгом в одиночку. Сознание требует совместной работы головного мозга, тела и мира. На самом деле сознание осуществляется всем живым организмом в контексте окружающей его среды»

[957]. Шеер указывает в этой связи на сенсомоторные системы, на жесты, на положение тела и заключает: «Тело в социальном и экологическом контексте думает вместе с мозгом»[958].

Историки, которые прежде любили заимствовать идеи из когнитивной психологии, потому что равенство эмоциональной и когнитивной деятельности и подчеркивание момента «оценки», как им казалось, объясняли, почему со временем происходят изменения, теперь, благодаря этой новой философии, работающей на стыке с нейронауками (Ное сам участвует в нейронаучных экспериментах), могли бы вернуть тело в зону своего эпистемологического действия. Но это еще не все. О том, как именно тело формируется культурой и историей, новая философия сознания мало что может нам сказать. Лучше всего, по словам Шеер, «знающее тело» анализировать с помощью Бурдьё[959]

. Опираясь на его понятие практики, она – и в этом ее собственный вклад в развитие теории – говорит об «эмоциональных практиках», которые она определяет как «манипуляции тела и ума с целью либо вызвать чувства там, где их нет, либо сфокусировать диффузное возбуждение и придать ему понятную форму, либо уже возникшие эмоции изменить или устранить»[960]. Шеер выделяет четыре вида эмоциональных практик: мобилизующие, именующие, сообщающие и регулирующие.

1. Мобилизующие эмоциональные практики осуществляются часто с использованием технических средств и обычно не в одиночку, а вместе с кем-то – как, например, ухаживание за предметом любви. Антропологические и исторические исследования показали, что тут происходит очень много перемен – «меняются технологии (от любовных писем до мобильных телефонов и интернета), меняются места (от визитов под присмотром родственников до свиданий и вечеринок)»[961]. Эти контексты и технологии создают не разные рамки для одной и той же неизменной эмоции: они формируют между потенциальными брачными партнерами разные чувства, спектр которых может включать в себя «покорное послушание, честь, страсть, восхищение, фамильярность или уважение. Ухаживание, таким образом, – не просто поведение, оно имеет перформативный эффект на формирование чувств и на гендерно специфичную самость человека»[962]

.

Еще один пример – употребление наркотиков, зачастую в сочетании с музыкой и танцами: оно способствует быстрому созданию эмоций. Однако было бы неправильно считать, что здесь перед нами простая схема «стимул – реакция», как будто химическое вещество всегда и везде вызывает одинаковые чувства. Против этого говорит уже хотя бы эффект плацебо, который тоже порождает чувства. Кроме того, употребление изменяющих сознание наркотиков часто встроено в ритуальные действия и культурные коды[963].

И последний пример мобилизующей эмоциональной практики – искупление кающимся грешником своих прегрешений, практиковавшееся в некоторых католических культурах. С точки зрения теории практики чувство раскаяния не обязательно должно наличествовать у человека до того, как он осуществит покаяние и искупление: оно может возникнуть и постепенно, через применение соответствующих техник тела – стояния на коленях, ношения власяницы или металлического браслета, впивающегося в тело. В сочетании с этими техниками покаяние может создавать желаемые эмоции, «мобилизовать» их. Главное слово здесь – «может»: Шеер считает, что эмоциональные практики всегда в какой-то степени непредсказуемы, они могут и не срабатывать, но если они не срабатывают слишком часто, от них отказываются[964].