История эмоций

Кроме того, существуют некогнитивные свойства мозга. Многие вещи, которые мы делаем, определяются поведенческими предрасположенностями, настроениями, эмоциями и чувствами, которые имеют глубокую эволюционную историю. Эти состояния тела – не призрачные вещи, таинственно порхают в сознании: недавние исследования в области нейропсихологии и нейрофизиологии показали, что это физиологические сущности, как правило, локализующиеся в определенных частях мозга, куда они были помещены естественным отбором. Некоторые из них, в том числе эмоции, являются относительно автоматическими и в этом не отличаются от других областей управления жизнью – основного обмена веществ, рефлексов, боли, удовольствия, влечений, мотиваций, – которыми у всех человекообразных обычно ведает головной мозг. Бóльшая часть их – а может быть и все – связаны также со множеством гормонов и нейротрансмиттеров, таких как тестостерон и другие андрогены, эстроген, серотонин, допамин, эндорфины, окситоцин, пролактин, вазопрессин, адреналин и так далее. Эти химические вещества, вырабатывающиеся в железах и синапсах по всему телу, обеспечивают прохождение сигналов по нервным путям или их блокирование. Они вызывают те соматические состояния, которые наблюдаются в наших телах и на их поверхности, и помогают нам понять, как именно чувствуются те или иные чувства. Набор этих химических веществ у человека почти такой же, как у других животных, хотя нервная система игуаны, скажем, использует тестостерон не совсем так, как наша. В некотором смысле можно сказать, что каждое из этих химических веществ имеет свою собственную естественную историю[991]

.

Результат:

Существование структур головного мозга и химических веществ тела означает, что предрасположенность и поведенческие паттерны имеют универсальный биологический субстрат, который просто невозможно игнорировать[992]

.

Как Смэйл, постоянно подчеркивающий, что ушел от дихотомии «природа vs. воспитание», вводит в свою столь универсалистскую схему изменчивость?[993]

Он рассматривает эмоции как схемы типа «стимул – реакция», и изменчивость возникает в связи с исторически меняющимися стимулами. Страх перед змеей основан на том, что в течение миллионов лет угроза, исходящая от стимула «змея», была неизменной. Сегодня этот «глубинный исторический след», страх перед змеей, больше не дает большинству населения мира никаких преимуществ в выживании, так как люди в массе своей уже не сталкиваются со змеями в дикой природе. Эволюционно полезен был бы сегодня страх перед автомобилями, и индивиды, которые боятся машин, должны были бы иметь преимущества при естественном отборе. Вполне возможно, что через несколько миллионов лет будут другие стимулы, детерминирующие эволюционно выгодное поведение, и тогда боязнь автомобилей тоже будет всего лишь глубинным историческим следом[994]. В любом случае главную роль в схеме Смэйла играет именно такая динамика.